Три десятилетия московской архитектуры: от капромантизма к будущему
Разбираемся, что появилось в Москве в эпоху стихийной застройки, какой след в городе оставили иностранные бюро и как столица начала прирастать архитектурой, которую можно смело назвать хорошей
История московской архитектуры последних 30 лет напоминает биографию поколения 90-х: через поиски, пробы и кризисы были заняты позиции и сформированы решения. Прошедшие три десятилетия — настоящий эксперимент по трансформации социалистического города в капиталистический. И это не вопрос приспособления отдельных зданий, а коренная перестройка города.
1991–2001: элитное жилье, русскость и эпоха капромантизма
Период первого десятилетия новой России — с 1991-го по 2001-й — оказался стихийным этапом развития городской архитектуры. Тогда же возник феномен частной собственности и корпоративного заказа, который позже разделил форматы жилья на два разных полюса: социальный (он же доступный), и элитный — термин, без которого нельзя представить 90-е.
Москва приобрела репутацию города неисчерпаемых и круглосуточных возможностей (привет DJ Smash и Moscow Never Sleeps), став местом, где можно воплотить самые смелые замыслы. Здесь одновременно работали и разрабатывали новые концепции столицы разные архитекторы: нео- и постмодернисты, конструктивисты и деконструктивисты, классики, приверженцы историзма, хай-тека, национальной архитектуры. Москва должна удивлять, поэтому каждый проект — это гранд-проект для России. Так, к 850-летию Москвы в 1997 году были открыты подземный торговый центр «Охотный ряд» на Манежной площади и мост «Багратион» — первый объект Москва-Сити.
Архитектор Евгений Асс рассказывал, что начало 1990-х годов было временем поисков авторской философии и новых идей. Казалось, город ждали радикальные и важные перемены, однако не все из них оказались реализованными в том масштабе, в каком хотели его видеть архитекторы. Искусствовед и историк архитектуры Селим Омарович Хан-Магомедов предрек российской архитектуре 1990-х годов заданный извне «период некоторой эклектики, распада стилистического единства, который... будет сопровождаться определенным снижением эстетического уровня».
Стремление к историческим аллюзиям и заимствованиям оказалось очень востребовано властью и отвечало новой и прочной связи «новая столица есть новое общество с культурным наследием прошлого». С середины 1990-х постмодернистское стремление к многословию и эклектичности в национально-историческом ключе стало превалировать: власти хотели показать преемственность новой российской архитектуры, возродить ощущение идентичности и русскости, где в качестве основного мотива архитекторы и градостроители выбирали путь развития зодчества вплоть до авангардных течений ХХ века.
Таким образом возник целый ряд узнаваемых образов капиталистического романтизма (капрома) столицы, знакомых каждому: реконструированное здание отеля «Балчуг», гостиница «Марриотт Ройал Аврора», торгово-деловой центр «Новинский», торгово-развлекательный комплекс «Атриум», культурно-деловой центр «Красные холмы», здание головного офиса «Газпрома» на улице Наметкина, торговый центр «Наутилус», бизнес-центр «Павелецкая Плаза» и многие другие.
Активно поддерживался курс на современное строительство, принятый обществом более лояльно: например, здание ресторана и офисов СП «Москва-Макдоналдс», «Башня 2000» и торгово-пешеходный мост «Багратион», торгово-деловой комплекс «Смоленский пассаж» и другие. В народе многое из капрома называли «китч» и «треш», «стекляшки» и «вставные челюсти». С другой стороны, архитектура эпохи капромантизма учила горожан максимальной толерантности, свободе высказывания и делала по-настоящему возможным диалог. Отечественный капром — это постсоветский постмодернизм, говорят историки архитектуры.