Тот еще Видок: История знаменитого преступника, ставшего еще более знаменитым сыщиком
Никогда не поздно развернуть свою жизнь на 180 градусов.
Эжен Франсуа Видок любил рассказывать, что родился он в ночь жуткой бури, донельзя напугавшей все мирное население Арраса, и обе повитухи в один голос сказали, что новорожденный просто обречен наделать в жизни громких дел, раз уж его прибытие в этот мир сопровождается таким грохотом. (Шел 1775 год, настоящие бури над Францией разразятся лишь через полтора десятка лет.)
Он был пятым сыном булочника. А это совсем не то же самое, что третий сын царя, сами понимаете. Поэтому бедному ребенку пришлось стать самому себе сказочной феей и добрым волшебником, благо силенок хватало. Эжен был очень крупным мальчиком, в семье его не то чтобы ласково прозвали Кабаном, и этот Кабан умел заставить себя уважать. В десять лет он уже прослыл не только грозой всей местной детворы, но и опытным вором.
Эжен таскал у родителей деньги и вещи, выбивал из детей на улице деньги и сладости, и соседи в один голос пророчили развитому дитяте, что он окончит свои дни в петле, причем слишком долго этого события ждать не придется. В14лет он украл из дома все столовое серебро. Терпение родителей лопнуло, и они сдали сына в тюрьму для маловозрастных преступников. Через две недели трепания пеньки и регулярных порок Эжен на свидании с родителями плакал так горько, так молил о прощении и так клялся стать хорошим, что те дрогнули и забрали сыночка из страшного места.
Начало пути. Первая попытка
Как думаете, долго Эжену удалось продержаться в амплуа положительного героя? Тот, кто ответил «мало»,– мудрый человек! Через год мы можем видеть нашего героя, который в ночном мраке крадется из родительского дома, прижимая к груди узелок со всеми ценностями, какие только смог найти.
Отцовская касса, семейные сбережения, побрякушки матери– не бог весть какое богатство, но до Америки добраться хватит. А уж в Америке молодым, сильным и дерзким есть где развернуться, это вам не аррасская булочная! Шел 1791 год, революции всего мира ласково открывали объятия юным героям. А мамаша небось и без своих серег за прилавком постоит. Впрочем, щедрый Эжен полагал, что спустя пару лет сможет прислать старушке пригоршню-другую бриллиантов в возмещение убытков.
Увы, Америка случилась куда ближе, чем рассчитывал Видок. В ближайшем портовом городишке он напился, проигрался, познакомился с парой веселых девиц… В общем, многолетние семейные накопления куда-то сгинули всего за пару плохо запомнившихся ночей. Домой возвращаться не хотелось, и Эжен попытался как-нибудь без особых усилий встроиться в социум.
Какое-то время он проработал в цирке, изображая дикого человека. Могучий торс начинающего дикаря намазали темным маслом, парень сидел в клетке, корчил зевакам рожи и вызывал в них священный ужас, пожирая сырое мясо и некрупные булыжники.
Но даже богатырское здоровье недолго продержалось на такой диете: спустя пару недель запор и кишечное кровотечение вынудили Видока вернуться в лоно цивилизации. Он, правда, почти было нашел свою судьбу, пристроившись в театр марионеток, но, к несчастью, у кукольника была красивая жена. Застав своего нового работника при попытке соблазнить супругу, хозяин разочаровался в перспективах дальнейшего сотрудничества с Эженом. Пришлось тащиться домой, сдаваться родителям. Родители, как водится, простили сына.
Начало пути. Попытка вторая
Но даже и у родительского терпения есть пусть нечеткие, но границы. Очень скоро почтенная чета Видок поняла, что очень трудно жить в одном доме с шумным гигантским типом, который пьет как свинья, бегает за всеми юбками как кот и крадет все, что блестит, как сорока. Воздействовать на сынка они могли одним-единственным способом– круглосуточно проедать ему плешь, читая нотации и умоляя исправиться. Эта нехитрая мера возымела действие: вскоре Эжену стало так невмоготу под родной крышей, что он записался в армию.
Его приняли в гренадеры, где ценили высоких силачей, и целый год Эжен провел в блаженстве: за казенные деньги ему выдали красивый мундир, жалованья хватало на кабаки и потаскушек, а регулярные дуэли поддерживали неизбывный интерес к жизни.
За пятнадцать поединков ему удалось убить четверых человек и еще троих ранить. Видока стали побаиваться, и нельзя сказать, что ему это не нравилось. Потом бурбонский полк приступил к боевым действиям, и это тоже было здорово. Правда, военная дисциплина доставляла немало хлопот: почти половину времени своей службы Видок проводил под арестом за разные грехи типа драк, мародерства и неподчинения приказам.
Его даже три раза приговаривали военным трибуналом к расстрелу с отсрочкой приговора. Но приговоры снимались лихим поведением гренадера на полях сражений: Франция прощала своим славным сынам любые грехи. За исключением одного— предательства. А его Видок как раз и совершил, перейдя в 1792 году под австрийские знамена вместе с генералом Дюморье. За дезертирство полагалась смертная казнь без всяких отсрочек, и, казалось бы, путь на родину для Эжена должен закрыться надолго. Ничего подобного. Спустя полгода, утомившись обществом австрийцев и вкусом штруделя, Видок вернулся домой, в Аррас.
Революция — очень удобная вещь, когда нужно путать следы, подделывать документы и лжесвидетельствовать. Бюрократия и администрация в панике следят за тем, как горят архивы, как важнейшие документы пишутся чуть ли не на оберточной бумаге кем ни попадя, как разрушается и трещит система. И людишки вокруг, как назло, вносят сумятицу: разрешили им менять свои имена и фамилии— теперь только успевай регистрировать консьержам имена графов, а графам — фамилии аптекарей. Одни прячутся, другие стремятся выпятиться— чехарда, одним словом.
Видок, подделав кое-какие документы, взял фамилию Руссо, решив, что военным судам потребуется много лет, чтобы решить этот ребус хитрого дезертира. И оказался прав. Приговоренный к смерти за измену Родине спокойно жил у себя дома, ни от кого не прячась. И было ему тогда 18 лет.