Рассказ служанки
Фэшн-индустрия и Голливуд срочно переписывают правила политкорректности, а светские люди Москвы все еще обращаются со своими помощниками по хозяйству без всяких правил. Ариан Романовский предупреждает и рекомендует.
«Ты где, чепушила? Я тебе сказала ждать у входа, ты совсем тупой?» Я знаю эту девушку, вы ее знаете, составители списка гостей на мероприятия ее очень хорошо знают.
Пусть жена Илона Маска, певица Граймс, рассказывает о сеансах лечебного крика с супервайзером (не меньше пятисот долларов в час, я полагаю) — русские красавицы повышают голос бесплатно, в машине и дома в постирочной. Там им при виде катышков на кашемире кричится лучше. Стоило ли покупать по совету Гвинет Пэлтроу кристаллы для душевного равновесия, чтобы потом кидаться розовым кварцем в горничную? И даже умение общаться на неплохом французском с сомелье в Eden Roc не отменяет оглушительно бестактного обращения с пожилой няней или водителем. Это, наверное, потому, что «настоящая женщина умеет быть разной». Но мне трудно понять, я не женщина.
В 2020‑м, спустя шесть лет после яркого высказывания Марии Байбаковой о том, как увольнять прислугу и кому из нее место за хозяйским столом, большинство наших героев наконец научились выбирать выражения в публичном пространстве соцсетей и телевизора. Но только там — до теневого сектора «Домашний персонал» волна осознанности пока не докатилась, лучи добра туда не добивают. Возвращаясь с благотворительного ужина, духовной практики или паблик-тока о высоких вибрациях, нам нормально устроить разнос домработнице за не так смотанный шнур фена.
Я заметил, что даже лучшие из нас, продвинутые и современные, агрессивно не понимают то, что сейчас происходит в США. Иронизируют, крутят пальцем у виска. У нас нет black lives, но это не значит, что протесты от нас далеки, как вспышки на Солнце. В Москве в «персонал», как правило, идут мигранты — по сравнению с теми, у кого есть российский паспорт, они поражены в правах. И по-русски говорят забавно. Хуже даже, чем ваш муж по-английски. Но это не значит, что приличному человеку можно с ними так обращаться. Одно дело — светски снобировать тех, кто не в А‑листе (хотя это тоже «фу»), и совсем другое — кричать на водителя. Кто-то списывает это на пережитки прошлого: в девяностые и нулевые, на этапе первоначального накопления капитала, было не до культуры общения в принципе, не то что с домашним персоналом. А вот миллениалы и зумеры говорят уже не «персонал», а «помощники» и общаются с ними подчеркнуто, порой даже несимметрично вежливо — этому их научила то ли впитанная в пансионах англо-саксонская культура, то ли несимпатичный пример родителей, то ли страх. В прошлом году фильм «Паразиты» о сложных отношениях южнокорейской буржуазии и обслуги собрал все ягоды с куста: и Канны, и «Оскар». Награды сейчас дают не за режиссуру, а за остросоциальную повестку — так тут нарыв и вправду болезненный.
Социальное неравенство — тонкая игра. Байки о том, как ловили стафф в хозяйкиной Alaïa за распитием cасcикайи, передаются из уст в уста в поселках «Сады Майендорф» и «Бенилюкс». При этом в минуту щедрости домработнице там могут подарить старую крокодиловую сумку. Я спросил у одной нашей героини, выстроившей со всеми, кто на нее работает, уважительные долгосрочные отношения, как она осуществляет домашний HR. Она неохотно ответила: «Не стоит приобщать персонал к элементам того образа жизни, который они в обозримом будущем не смогут себе позволить. Если хотите премировать, существует компромиссный культурный пласт: билеты на «Щелкунчик» или тринадцатая зарплата. Но для начала стоит сказать себе, что в этой работе нет ничего зазорного. Тогда не придет в голову обращаться на «ты» к тем, кто лишь в силу обстоятельств, а не ваших заслуг оказался у вас в подчинении».