Ковер и самолет
Племянница популярного видеоблогера Алишера Усманова Ганя — тоже блогер. А также джетсеттер, модный дизайнер и адвокат традиционных узбекских ценностей.
«Посмотрите на меня. Ну какая я Гульнора?» — смеется восточная красавица двадцати четырех лет. Говорит, что ее полное имя забывают даже некоторые члены семьи. В новиковском ресторане «Узбекистан» на съемке для «Татлера» она, конечно же, Гульнора. А вот девушку с хитрыми, чуть-чуть подведенными глазами, в белой рубашке, синих джинсах и белых кедах, которая дает мне интервью в безымянном кафе на втором этаже «Афимолла», Гульнорой назвать язык не поворачивается. Она просто Ганя Усманова, выпускница лондонского Regent’s University с дипломом по специальности Global Business & Design Management, одна из самых популярных it girls в родном Ташкенте. Фамилия, если вдруг вам интересно, папина. Баходир Усманов — родной брат Алишера Бурхановича.
Сто с лишним тысяч подписчиков инстаграма @ganyausman ищут в нем связь между загадочным Востоком и модным Западом. В визитке аккаунта хозяйка так и пишет: child of the world, influencer from Uzbekistan. «Дитя мира» живет между Москвой и Ташкентом, в любую свободную минуту отправляется в путешествие. А «инфлюенсер из Узбекистана» демонстрирует подписчицам из Европы накидки с узором икат, поднимая продажи молодым ташкентским брендам. Не забывая давать восточным девушкам европейский фэшн-ориентир — они пока не очень хорошо умеют носить кеды. Мелькнут у Гани, конечно, то сарафан Dolce & Gabbana, то платье Gucci: на ее родине большие семейные торжества требуют не кедов, а полной выкладки.
Прошлым летом Ганя запустила свой маленький модный бренд. Название, как и вещи, простое — Ganya Usman Collection. Полосатые хлопковые платья, однотонные футболки. Не самые очевидные товары для ее яркой узбекской аудитории. Однако глобализация и инстаграмизация даже в персидской сказке исхитрились вырастить девушек, которые не очень сильно любят все, что блестит.
«Я в какой-то момент надолго застряла в Ташкенте, — объясняет мне Ганя. — Мне нужна была простая белая футболка хорошего качества и чтобы ничего лишнего — никаких камешков, рюшечек. Я обошла все — от дорогих магазинов до базаров — и не нашла ни одной. Такой менталитет: люди любят, чтобы в глаза бросалось. Найти что-то однотонное или oversize — проблема».
Обнаружив нишу, молодой специалист позвонила узбекской подруге-дизайнеру. Та повела ее по базарам и фабрикам, цехам и швеям, познакомила с нужными людьми.
«Я знала, что в Ташкенте делают хорошие хлопковые ткани, красят и отправляют на экспорт в Китай, Турцию, Марокко. Возвращается это потом с трехкратной наценкой. А люди не в курсе, что хлопок наш, просто с чужой биркой. И мне за это безумно обидно! Я сама не ожидала, но у нас в Узбекистане очень хорошая джинса. Ездила в Самарканд, зашла на фабрику. Мне там сказали, что ее делают для Zara и H&M. Пришла домой, достала заровские джинсы, потрогала — она самая. Ну как так?!»
Фабрики, связанные по рукам и ногам поставками гигантам масс-маркета, пришлось уговаривать. Зачем им отпускать маленькие партии, даже если просит такая красивая зеленоглазая девочка? «Ну может, у меня есть привилегия — мое имя. Свои пути к ним нужно было находить». Хотя иногда даже фамилия не панацея. Думают. Торгуются. Завышают цены. «А у меня цель — чтобы студентки, которые в неделю получают максимум сто тысяч узбекских сумов (это около 750 рублей), могли себе позволить и футболку, и рубашку».
Бизнесмен Усманова клянется, что работает не в убыток. «Сводила дебет с кредитом: интересно было, окуплюсь или нет. Обнаружила, что окупилась дважды. Для меня это сюрприз — часть вещей еще лежит дома. Маек осталось много, а рубашки ни одной — распродали за первые две недели».