Бурный роман
Пятьдесят шестой Форбс Роман Авдеев — самый многодетный отец России. Альберт Галеев прослушал не очень краткий курс счастливой семейной жизни и узнал, что получат от любящего папы двадцать три наследника.
В семье главное — не дисциплина и расписание, а отношения между детьми и родителями, — с улыбкой объясняет мне Роман Авдеев.
Я в доме Авдеевых в коттеджном поселке в Одинцовском районе уже час, а все не могу взять в толк, как можно жить под одной крышей с двадцатью детьми от семи до семнадцати и не устроить Суворовское училище. Подъем — в семь утра, три минуты на уборку кроватей (у каждого тут своя комната — итого три коттеджа). Дальше на первый-второй рассчитайсь, первые бегут чистить зубы, вторые — делать зарядку, потом наоборот. Завтрак столь же дисциплинированный, затем перекличка, и образцово-показательная рота строевым шагом идет в школу. Удобно ведь! А иначе это не дом, а какой-то Казанский вокзал.
Но у Авдеевых все не так. Каждый встает, когда ему нужно (учатся дети в трех общеобразовательных одинцовских школах). И только глава семьи по уже многолетней традиции просыпается в пять утра — чтобы успеть проскочить пробки на Можайке. В столице у него Московский кредитный банк, девелоперская компания «Инград», футбольный клуб «Торпедо».
— Мой ранний подъем — это моя главная забота, — говорит Роман. — Чтобы уйти рано, не потревожив семью. У меня нет желания никого будить.
Три красавца коттеджа, в одном из которых мы сейчас снимаем Авдеевых, тоже поддались этому духу свободы: у них нет ни номеров, ни названий. Единственное правило — дежурство в столовой. Каждые два дня в этой самой столовой назначаются по двое дежурных из числа детей. График прикреплен на холодильник в столовой магнитами из путешествий. Рядом щенок, нарисованный на стекле витражными красками, на подоконнике стоит петушок, исполненный на фанере выжигателем.
— Большая семья от маленькой ничем не отличается, — считает Авдеев. — Если завести распорядок, как в пионерском лагере или как в детском доме, это ни к чему хорошему не приведет ни в большой, ни в маленькой семье. Сложности у нас в голове, надо ко всему относиться попроще.
Другой большой воспитатель детей Антон Семенович Макаренко считал чуть иначе, но о бережном отношении к сиротам говорил, будто имея в виду Авдеева: «Только тот, кто в детстве потерял семью, кто не унес с собой в длинную жизнь никакого запаса тепла, тот хорошо знает, как иногда холодно становится на свете, только тот поймет, как это дорого стоит — забота и ласка большого человека, человека богатого и щедрого сердцем».
В последний по времени раз Авдеев стал папой семь лет назад — именно столько самым юным в семье: Руслану, Пете и Ане. Как говорит сам пятидесятиоднолетний бизнесмен, теоретически он мог бы брать детей еще, но тогда ресурсов на всех не станет хватать. Человеческих, не финансовых: состояние председателя совета директоров концерна «Россиум» только растет — по версии «Форбса», увеличилось с $1,3 млрд в 2012 году до $1,7 млрд в прошлом.
Ровно тогда же, когда были усыновлены младшие Авдеевы, в 2012‑м, был принят «закон Димы Яковлева», запретивший гражданам США забирать в свои семьи российских детей-сирот. Авдеева как главного в стране и мире отца-героя (он самый, за исключением арабских шейхов, многодетный папа на земле) в каждом интервью спрашивают, как он относится к «закону Димы Яковлева». Авдеев в каждом интервью отвечает: «Закон спорный, но ситуация с усыновлением в стране, безусловно, меняется в лучшую сторону». Детей в детских домах действительно стало значительно меньше. В 2017‑м (это пока самая свежая статистика) в России были усыновлены или взяты под опеку почти семьдесят семь тысяч детей. Тогда же в федеральном банке данных числились пятьдесят тысяч двести десять сирот. Когда этот номер сдавался в печать, их в банке данных было сорок семь с небольшим тысяч.
— За малышами сейчас стоят очереди — пятнадцать лет назад, когда я начал усыновлять, такого не было, — говорит Роман. — Правда, в итоге в детских домах теперь находятся в основном подростки. Их там восемьдесят два процента, и это продуцирует новые задачи. С другой стороны, и то, что увеличилось количество приемных семей, приводит к появлению не скажу проблем, но сложностей, которые необходимо решать.
Сам Авдеев тоже брал грудничков-отказников из больниц Москвы и Подмосковья — и смеется теперь, как они, повзрослев, время от времени вспоминают тяготы и лишения своей прошлой жизни.
— Бывает, начинают рассказывать, как им было тяжело, хотя они даже в доме малютки не были, да и в принципе не могут помнить о том, что было до усыновления.
Выполнив и перевыполнив гражданский долг перед российской системой опеки и попечительства, миллиардер, у которого вместо сердца явно пламенный мотор, взялся решать как раз те самые сложности в жизни приемных семей. Он это делает в своем фонде «Арифметика добра», который был создан ровно пять лет назад. Там ищут приемных родителей для сирот и устроили жизнь уже тремстам тринадцати детям. Еще организовали клуб, в котором помогают самим новоиспеченным папам и мамам (семей в клубе состоит уже тысяча триста девятнадцать).
— Усыновлять детей стало буквально модно. В результате растет количество вторичных отказов, — рассказывает Авдеев. — Я больше людей отговорил, чем уговорил. Очень много иллюзий. А нужно лишь, чтобы было принятие ребенка как нормального члена семьи. Кстати, особенно непросто это дается женщинам: отдавать частичку себя, относиться к этим детям как к своим. В некоторых этого просто нет. Я искренне благодарен своей супруге, что у нее это есть. Я слышал недавно, что родители вернули двухлетнего ребенка в детский дом после того, как он у них прожил восемь месяцев. Причиной отказа было то, что «он орет ночью». Если грудной ребенок ночью кричит, это нормально, а если ребенок кричит после года, значит его что-то беспокоит. Дело не в том, что у сирот какой-то особый «ген».
Кандидатов в усыновители и опекуны обучают в школе приемных родителей «Арифметики добра», по итогам тестирования вручают «Свидетельство о прохождении подготовки лиц, желающих принять на воспитание в свою семью ребенка, оставшегося без попечения родителей». После того как ребенок усыновлен, с семьей работают психологи.
Авдеев мечтает, что когда-нибудь в нашей стране примут закон о профессиональных приемных семьях.
— Это лишь звучит пугающе, — говорит Роман, видя, вероятно, мое изменившееся лицо. — Профессиональные приемные семьи — это семьи, с которыми государство заключает договор, помогает им материально, проводит специальную образовательную подготовку и не только. И такие семьи берут детей с особенностями, которых должны растить профессиональные люди, имеющие желание, знания, возможности. Например, чтобы воспитывать ребенка с расстройством аутистического спектра, нужны одни знания и навыки, чтобы воспитывать подростка — другие, для дошколенка с ДЦП — третьи. Такие семьи могут поддерживать контакт с родственниками, которые не лишены прав в отношении ребенка и значимы для него, — например, с бабушкой. И главное — такая схема помогает избежать попадания в детский дом. Это дает кровным родителям возможность, не разрывая связей с ребенком, решать свои проблемы: искать работу, делать ремонт, заниматься с психологами, чтобы встать на ноги и вернуть своих детей.