«Свобода жутко энергозатратна»: Александра Маринина о темных временах и новом романе
В издательстве «Эксмо» вышел роман Александры Марининой «Тьма после рассвета». Это новая книга об Анастасии Каменской и одновременно предыстория всего цикла. Литературный обозреватель Forbes Наталья Ломыкина поговорила с писательницей о свободе и силе слова, о Каменской как ролевой модели и о том, как современные детективы раздвигают жанровые рамки.
В романе «Тьма после рассвета» Александра Маринина рассказывает, как недавняя выпускница юрфака МГУ Настя познакомилась со своим будущим начальником Колобком-Гордеевым в ноябре 1982 года. Майор милиции Виктор Гордеев расследует дело о пропавших подростках — ушел в кино и не вернулся 13-летний сын директрисы крупного универмага и его подружка. На Гордеева давят из министерства, к расследованию подключены сотрудники КГБ, и майор знает, что от быстрого результата зависит давно выстраданный перевод на должность замначальника «убойного» отдела.
Для Александры Марининой «Тьма после рассвета» не только возможность рассказать о становлении своих героев, но и повод поговорить об атмосфере позднего СССР, показать, какой была система социальных отношений 40 лет назад, и напомнить о механизмах управления людьми в закрытом обществе.
— Всем любителям детективов об Анастасии Каменской известно, что она наша современница. В предыдущем романе «Отдаленные последствия» она собиралась отмечать 60-летний юбилей и серебряную свадьбу, но помешала пандемия. То есть в новой книге вам надо было либо писать про день сегодняшний, либо писать о других героях: чтобы осмыслить происходящее, писателю все-таки нужна временная дистанция. Вы нашли интересный ход — написали о совсем юной Каменской. Как получилось, что вы остановились на 1982-м годе?
— Вообще это не моя заслуга. Где-то в декабре-январе я начала писать новую книгу про Каменскую и про 2021 год. А потом все случилось. И я поняла, что невозможно, совершенно невозможно писать про 2021-й и жизнь, в которой еще ничего не изменилось, когда вокруг тебя самой уже все иначе. Я остановилась в полной в растерянности. И когда в очередной раз завредакцией, который ведет мои книги, спросил: «Марина Анатольевна, а что вы сейчас пишете для нас?», я сказала честно, как есть, что писать то, что я задумала и начала, невозможно совершенно, и что мне делать, я не знаю. Он сказал: «Я вас очень хорошо понимаю, сомнения ваши разделяю полностью — пишите про прошлое, это безопасно».
В принципе, про прошлое я писала много: у меня есть и «Тот, кто знает», и «Обратная сила», и «Взгляд из вечности», то есть поле для меня не совсем неизвестное. Но я никогда не помещала в него тех персонажей, с которыми прожила с 1992 года вот уже 30 лет. И я подумала: а почему бы, действительно, не посмотреть, какими они были молодыми и как они пережили тот слом, когда милиция после подъема (он шел с 1966-го до 1982 года) начала постепенно разбавляться неизвестно кем и в результате пришла к тому, что мы имеем сегодня.
Слом этот произошел именно в 1982 году, когда скончался Брежнев, очень сильно поддерживавший министра внутренних дел Щелокова. Они дружили с юности, давно друг друга знали, и Щелоков чувствовал себя спокойно и уверенно, делая очень многое для развития органов внутренних дел, для их расцвета и совершенствования. Одновременно выдерживая нешуточную войну с другим претендентом на силовую власть в нашей стране. Как только умер Брежнев, стало понятно, что время Щелокова закончилось. Поэтому за точку отсчета в романе «Тьма после рассвета» было взято 10 ноября 1982 года.
— А вы помните, как вы сами узнали о смерти Брежнева? В этом году 10 ноября все социальные сети как никогда пестрели воспоминаниями: как отпускали в школе, как в институте студентов распустили по домам. Есть ли у вас свои?
— 10 ноября никому ни о чем не объявляли — просто играла минорная музыка, и никто не знал, почему. Это был рабочий день, я пришла в академию МВД в отдел, где я работала. Утром-то телевизор никто не включал из взрослых людей. Утром человек вставал, быстро завтракал, брился, если это мужчина, красился, если это женщина, и бежал на работу. То есть о том, что что-то не так, основная масса людей узнавала, придя на работу, где всегда радио включено.
Сразу все поняли, что кто-то умер, и обсуждения были только о том, кто именно. Потому что влиятельных и приближенных к генсеку людей было достаточно много: это мог быть [министр обороны Дмитрий] Устинов, это мог быть [председатель КГБ Юрий] Андропов. В нашем отделе работала сотрудница, муж которой занимал серьезную должность в центральном аппарате МВД, и, естественно, он уже все знал и своей жене сказал, но попросил не болтать. Мы с ней вместе выходили на балкон курить. И вот в один из таких перекуров она говорит: «Вы тут гадаете и не знаете, что Брежнев умер». Так узнала я. Наверное, в других отделах тоже знали, там ведь были связи с министерством, но, поскольку всем сказали молчать, все и молчали.
— В романе эта атмосфера передана очень здорово, с этого начинается книга — гости Смелянских гадают, что случилось и как изменится теперь жизнь. Когда вы писали и детально вспоминали то время и бытовые подробности той жизни, что показалось самым страшным? Из того, что тогда было просто нормальным, сейчас думаешь: «как мы вообще с этим справлялись»?
— Хороший вопрос вы мне задали. Я об этом как-то специально не думала, но на самом деле сейчас холодок появляется при мысли о том, как же мы тогда не поняли и не увидели, к чему приведет смена лидера силовой власти. Тогда нам казалось: комитет и комитет, нам-то что — мы не диссиденты, мы не контрабандисты, мы не валютчики, мы ничего против государства не замышляем, нас не затронет. Нам в голову не пришло, что замена одного человека может разрушить всю систему органов внутренних дел. Может быть, среди нас были более прозорливые люди, но мое ближайшее окружение и молоденькая глупенькая я об этом не подумали. Все-таки Щелоков оставался министром, и мы наивно думали, что все будет продолжаться, как было. А прошел год и месяц — и все посыпалось.