Горбатов Александр
Пронзительный зимний ветер сдувает шапку снега с ангела на шпиле Петропавловской крепости. Восстание декабристов закончилось для зачинщиков заточением в Алексеевском равелине. А тем временем в великолепном, но люто холодном Петербурге происходят жестокие убийства тех, кто донес на Рылеева и Пестеля.
Так начинается новейший исторический сериал «Цербер» (премьера 18 ноября на PREMIER!) — костюмированный детектив, в котором Тимофей Трибунцев меняется до неузнаваемости, Евгений Цыганов дает молодого Михалкова, Сергей Марин — мистера Дарси, а главный антагонист Александр Горбатов — бесподобен (вы и сами это видите, да?).
Признаться, явления Горбатова в «Цербере» мы ждали особенно — с томленьем упованья. Согласитесь, почти хичкоковский саспенс, как после эпохального «Шаляпина» он решит роль антагониста (с лоботомией!) в самых прекрасных декорациях города пышного, города бедного. Обсудили с Александром философию гречки, где актеры качают мышцы и что изменилось с тех пор, как ровно десять лет назад экс-инженер черной металлургии дебютировал в кино.
Декабристский детектив «Цербер» и философский анекдот про гречку как дао артиста
А это вы то и дело находите историческое кино? Или это оно находит вас?
Так случается, что появляются исторические роли, которые оказываются шибко интересными. Некоторые из них — настоящий вызов для меня на определенном этапе моего развития.
Что можно считать таким вызовом?
Допустим, «Угрюм-река» оказалась вызовом — очень много смен, материал суровый. Я 25 кг потерял за время съемок. Тяжело было и физически, и морально.
Степан Астахов в «Тихом Доне», Федор Мстиславский в «Годунове», Шаляпин в «Шаляпине» и вот декабристский детектив «Цербер». Почему так складывается, что вам часто доверяют исторических героев? Вы как-то удачно вписываетесь в былые времена? Хорошо их понимаете?
Не знаю, как это объяснить... Обычно есть мастер, а я лишь инструмент в его руках. Взгляд мастера падает на тебя при встрече, при просмотре твоих работ, и дальше он принимает решение. Так случилось в моей жизни, но я бы не сказал, что роли у меня прямо все такие исторические. Вспомним «Тихий Дон» — можно сказать, что и история не столь далекая от нынешнего времени. «Одесский пароход» — тоже, это 1970-е, не так давно было.
Почти шестьдесят лет назад?
Все равно кажется, что это время наших бабушек и дедушек, мам и пап, оно близко. Когда мы говорим о XVI веке или о XIX, то это все-таки немного другое. Но у меня есть и современные работы и нет никакого стремления пить один и тот же напиток каждый день.
Некоторые ваши коллеги мечтают о париках и кринолинах, а вы как будто подустали от этого?
Каждая роль, даже историческая, должна чем-то зацепить. Возьмем, к примеру, «Цербера» — смотрите, сколько тут достоинств: цельный сценарий, логика развития сюжета, идея. Плюс та роль, что мне досталась: она немногословна. Я бы сказал — у моего героя вообще нет слов. Зато есть право говорить со зрителем путем тех или иных предлагаемых обстоятельств. Мне очень надоело говорить на экране, захотелось играть то, где нет слов. Где все глазами.
Поворот! Объясните!
Не понимаю, зачем говорить, что взял нож, если и так видно, что ты взял нож. Но пипл хавает, рейтинги есть — и сойдет. Есть люди, которые едят фастфуд, а есть те, кто будет уважать себя и скажет: «Нет, я лучше съем что-то настоящее». Как в том анекдоте про собаку и гречку.
Что за анекдот?
Собака просыпается в понедельник, смотрит на миску: «О, гречка!» Вторник (с уже меньшим энтузиазмом): «О, гречка». Среда: «Гречка…» Четверг: миска пустая. Пятница — опять пустая. Суббота, воскресенье — снова ничего. Наступает понедельник: «О, гречка!!!» Чтобы не попасть в эту ловушку, надо себя «разбавлять» и блюсти. Правильно говорили великие старики: артист состоится не в тех ролях, которые сыграет, а в тех, которые не сыграет. Надо выбирать. Но, черт возьми, бывают и хорошие исторические роли. Тот же Шаляпин. Это неординарно, я прекрасно понимаю, что не похож. Да, есть что-то близкое в фактуре, но Федор Иванович — человек-глыба. Если бы я отказался от роли в «Шаляпине», то клял бы себя потом за то, что испугался стереотипов, мнения социума. А так, по крайней мере, что-то сделал, попробовал.