Портрет неизвестного
Окружающая действительность и визуальный контекст современности значительно отличаются от того, что мы видим в произведениях художников, живших несколько столетий назад. И все же искусство прошлого нас притягивает: соприкасаясь с ним, мы романтизируем образы ушедших эпох, помещаем работы художников на пьедестал национального достояния, снова и снова возвращаемся в музейные залы за поиском ответов на волнующие вопросы. О том, как менялся взгляд человечества на произведения художников прошлого и как формировалась канва нашего восприятия мировой визуальной культуры, по просьбе «Сноба» размышляет историк искусства и заместитель директора ГМИИ им. А.С. Пушкина по научной работе Илья Доронченков.
Идея о множественности смыслов и неисчерпаемости содержания произведений искусства — в значительной степени романтизированная легенда. Мы ищем и находим в прошлом то, чего нам не хватает в настоящем, и уверены, что действительно это прошлое понимаем. Меж тем репутация и восприятие искусства меняются в зависимости от эпохи и ценностей публики, которая на него смотрит.
Классическое искусство определяется целым рядом критериев. Один из них — мастерство исполнения: например, умение правильно изображать анатомические пропорции, выстраивать композицию, организовывать пространство на полотне, создавать визуальный рассказ. Все это способно оценить профессиональное сообщество. Зрительская же аудитория «вчитывает» в произведения искусства нечто большее: они производят впечатление, вызывают благоговение, приносят боль, провоцируют эмоциональное потрясение. Искусство хорошо тем, что разговаривает с каждым, мы можем выстраивать с ним индивидуальный диалог.
Стоит, однако, помнить, что фокус нашего внимания определяется контекстом нашей эпохи, и не принимать его за исходный замысел художника. Поздний Микеланджело, например, почти не обрабатывал мрамор, высекая только общие контуры своих скульптур. Последнее его произведение «Пьета Ронданини» — практически тени из мрамора, изображающие Христа и поддерживающую его Богоматерь. Скульптура считается незаконченной: Микеланджело остановился там, где с точки зрения канонов ремесленного мастерства XVI века, вероятно, остановиться было нельзя. Но он остановился. И появилась скульптура, которую сегодня мы считаем по-своему совершенной и предельно одухотворенной.
Музеи, в XIX веке заменившие людям церковь в качестве генератора высших смыслов и национального канона, отражали вкус своего времени. Сегодня мы помещаем в музеи то, что вполне могло пройти мимо внимания человека предыдущих столетий. Скажем, в XVIII веке музей должен был вырастать вокруг коллекции античного мрамора, ваз — чего-то, что несет отпечаток «вечного и прекрасного». В то время как сейчас мы включаем в музейные собрания первобытное искусство, творчество народов Африки, Океании и Дальнего Востока.
Хрестоматийный пример нашей склонности вкладывать в работы старых мастеров свои смыслы и искать глубину там, где ее может и не быть, — «Джоконда» Леонардо да Винчи. Один из самых известных портретов в мировом искусстве, созданный в первой половине XVI века, до начала XIX столетия даже не был как следует на виду.