Шалый барин добыл «Золотое руно»: как Николай Рябушинский вошел в историю искусств
С 22 апреля по 17 сентября 2023 года в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына проходит выставка, где Николай Рябушинский, потомок богатейшего купеческого рода, представлен не только как меценат и издатель, но и как художник и автор перформансов. Совместно с галереей «Веллум» они выпустили книгу искусствоведа Любови Агафоновой «Николай Рябушинский: «Голубая роза» и «Золотое руно». Истоки и продолжения». С разрешения издателей Forbes Life публикует один из фрагментов.
Один из современников писал: «Дюжую, уверенную фигуру, одетую в смокинг или от модного портного костюм, окаймленное русой бородкой румяное лицо Н. П. Рябушинского всегда можно было видеть на всех театральных премьерах, на каждом вернисаже — везде, где собиралась художественная знать Москвы».
Поначалу молодой Рябушинский старательно выкорчевывал в себе черты купеческого воспитания и перенимал нравы избранного общества. Молодой прожигатель жизни хотел, чтобы его принимали за своего в среде творческой богемы, к которой он неистово стремился приобщиться. Веря в многообразие своих талантов, Рябушинский брался за все: он писал статьи по вопросам искусства, рецензии, сочинял музыку и даже издал книжечку лирических стихов под псевдонимом «Н. Шинский». Живописные опыты Николая Рябушинского также не остались незамеченными. По снисходительному утверждению Андрея Белого, полотна его «были не слишком плохи: они являли собой фейерверки малиново- апельсинных и винно- желтых огней».
Николай Рябушинский настолько хотел быть причастным к созиданию, так яростно пытался творить, самоуверенно и искренно веря в свой талант, что иногда из-под его пера или быстрой кисти выходило нечто яркое и захватывающее. Во всяком случае небезынтересное. Даже его сановный недоброжелатель князь Сергей Щербатов признавал, что в Рябушинском была заложена «какая-то сумбурная, но несомненная талантливость».
Точную характеристику ему дал Борис Садовской: «Н. П. Рябушинский, молодой, жизнерадостный миллионер, не лишен был вкуса и дарования. Богатство мешало ему быть только художником».
Вскоре после возвращения из путешествия в 1901 году, Николай Павлович решил порадовать своих старообрядческих братьев и за явил о намерении жениться. Правда, через минуту шокировал степенное семейство, объявив, что избранница его Мария Осиповна — подданная Австрии и по вероисповеданию католичка.
Правда, благонравным мужем Рябушинский был очень недолго. Бесконечные измены, карточные долги, кутежи с цыганами привели к тому, что в скором времени молодая жена в ужасе бежала к родителям в Австрию. Шесть лет супруги жили раздельно, а в 1907 году Мария Осиповна подала на развод. Художник Сергей Виноградов писал в воспоминаниях: «Коля обеспечил ее совершенно. Все жены и не жены, с которыми затем расставался добро и незлобливо Николай Павлович, были всегда щедро, богато обеспечиваемы им...А сколько красивейших женщин было с его жизнью связано! Да ведь какой красоты-то!»
Оставшись без надзора жены, Николай Рябушинский пустился во все тяжкие. О скорости просаживания капиталов и его разгульной жизни по Москве ходили легенды. Только очень ленивый московский извозчик не желал бы озолотиться, мечтая, что к нему подсядет «шалый барин». В 1904 году два дня Николаевский (нынче — Ленинградский) вокзал был наводнен толпами — народ глазел на очередное чудачество экстравагантного «купчишки». На вокзал прибыла посылка, адресованная актрисе Марии Дальской, — кадка с медом. Но неожиданно, прямо на перроне из кадки послышалось рычание, и крышку изнутри выбил медвежонок...
Братья Николая Рябушинского с нарастающей тревогой наблюдали за ним. Терпение семьи лопнуло, когда пошли слухи, что Николай за два месяца потратил на широкие застолья и на подарки своей тогдашней пассии — певичке Фажетт из французского ресторана Омона в Камергерском переулке — около 200 000 рублей. За одно только преподнесенное ей колье с жемчугом и бриллиантами Фаберже было заплачено 10 200 рублей. Братья Николая обратились к московскому генерал-губернатору и добились учреждения над ним опеки с запретом тратить без их согласия деньги. Кутежей в жизни Николая меньше не стало, но он наконец крепко задумался — и вскоре решил обзавестись собственным журналом.