Отношение к музыке
Джаз в русских усадьбах
Этим летом в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Воронеже вновь пройдет фестиваль под открытым небом «Усадьба Jazz». На нем можно встретить не только джазовых музыкантов, но и исполнителей различных музыкальных направлений, таких как блюз, фанк, world music и lounge. «Русский репортер» поговорил с основательницей фестиваля Марией Семушкиной об отношении россиян к джазу, особенностях фестиваля и развитии музыкальной индустрии
В этом году фестивалю «Усадьба Jazz» исполняется 15 лет. Когда вы начинали, в России было мало похожих проектов. У кого перенимали опыт?
В моей голове эта идея родилась сама собой. Мне не доводилось бывать на крупных джазовых фестивалях. А в России ничего подобного не было. Может быть, именно поэтому захотелось его придумать. Я решила сделать фестиваль для таких, как я, для моих друзей и музыкантов, которых хотелось показать публике.
В одном из интервью вы говорили, что у каждого фестиваля должна быть «фишка». Какая особенность есть у «Усадьбы Jazz»?
Фестиваль проводится в русских усадьбах. Москва — усадьба Архангельское, Петербург — Елагиноостровский дворец, Воронеж — дворец Ольденбургских, Екатеринбург — усадьба Расторгуевых-Харитоновых. Договориться с руководством усадеб было очень сложно. Мне говорили: «Нет, вы что, нам тут люди не нужны. У нас исторический объект». А я убеждала их, что усадьбы нужно наполнять новой жизнью. Тогда казалось безумием занять все эти огромные территории, но у нас получилось. Мы были первым в России фестивалем с бродячими оркестрами. Людям хотелось свободно гулять по такому пространству — без ограждений и полиции. У нас и публика разного возраста: от нуля до 99 лет. Можно сказать, что это фестиваль для всей семьи.
Как удается все это организовывать самой и без привязки к крупному бренду?
Мы начинали не на пустом месте. За мной, конечно, никогда не стояло каких-то богатых родственников. Но у меня тогда уже был опыт фандрайзинга, общения со спонсорами. Я понимала, как создать предложение и как работать с прессой. С идеей провести фестиваль я пришла в одну из табачных компаний. Тогда еще можно было курить в общественных местах, разрешалось рекламировать сигареты. Компании моя идея понравилась, и несколько лет мы проводили фестиваль вместе. Но потом законодательство изменилось, и они не смогли дальше нас поддерживать. Был выбор: либо я беру все в свои руки и все риски только мои, либо я оставляю идею и начинаю заниматься чем-то другим. Я решила продолжать. А сейчас к нам каждый год приходят крупные и серьезные бренды и говорят, что хотят поддержать фестиваль, потому что для них это целевая аудитория и интересное в плане имиджа мероприятие. Например, в этом году пришел «Сбербанк Первый», который и стал генеральным партнером.
На сайте фестиваля приводится ваша цитата: «Мы сделали почти невозможное, сотни тысяч людей изменили свое отношение к музыке». Что именно стало другим?
В СССР была хорошая эстрада. Но потом наступило время перемен, и с музыкальной индустрией произошла катастрофа. Музыка стала очень примитивной, низкокачественной. Джазовые звезды у нас собирали скромные по численности аудитории. Постепенно, благодаря нашему фестивалю, любителей джаза становилось все больше. Популярные артисты тоже начали переходить в это направление. Например, в нынешнем году у нас выступит певица Елка со специальной программой.
На фестивале выступают как именитые музыканты, так и начинающие. Как проходит отбор исполнителей?
Первые годы мы еще ходили и кого-то сами высматривали, но сейчас нам поступает много заявок от желающих поучаствовать. Поэтому мы проводим конкурс для молодых исполнителей. Три дня эксперты из музыкальной индустрии слушают участников со всей России. Это позволяет многим открыть для себя разные двери, изменить представление о джазе, о современной индустрии в целом. Например, девушка в ресторане в Хабаровске поет джаз в платье с блестками, а сюда приезжает и понимает, что джаз может быть совсем другим и можно развиваться в другом направлении, завоевывать молодую аудиторию. Конкурс –– это всегда открытия как для жюри, так и для самих музыкантов.
Каких музыкальных проектов не хватает в России?
Мало музыкальных проектов зимой и в межсезонье. В концертных залах вся программа вокруг классики, составляют ее люди зачастую очень консервативные. А вот таких проектов, которые могли бы заинтересовать молодежь, нет. Но мы работаем в этом направлении. Например, осенью привезем в Москву певицу Джейн Биркин со специальной программой Gainsbourg Symphonic, посвященной творчеству Сержа Генсбура. Джейн Биркин выступит в Светлановском зале Дома музыки 2 ноября в рамках своего мирового турне.
У проектов на открытом воздухе всегда больше рисков. Погода сильно влияет на ваш фестиваль?
Безусловно. С этим всегда много проблем. Вы не поверите, но мне сегодня ночью снилось, что в Архангельском идет дождь. И мне каждый год снятся такие сны — страшно, что никто не придет из-за дождя! Такое бывало. Люди, конечно, приходили, но существенно меньше, чем в хорошую погоду. Мы неоднократно из-за погоды несли убытки. Но любовь к делу, искренняя благодарность тысяч людей и интерес к музыке всегда побуждают нас двигаться дальше. Фестиваль растет с каждым годом. Программы и, соответственно, музыканты на нашем фестивале во всех городах разные. И в России есть еще много мест, где я хотела бы сделать фестиваль.