Комиссар и «Абракадабра»
Почему важно находить новых Модильяни
В Москве начала работу Шестая международная биеннале молодого искусства – один из самых амбиционных российских проектов в современном искусстве. Здесь открывают новые имена и выдают кредиты доверия тем, кто завтра, возможно, станет определять лицо совриска. Каким оно будет, корреспондент «РР» узнавал у Екатерины Кибовской, комиссара биеннале и главы дирекции по спецпроектам и развитию РОСИЗО.
- Екатерина, что должен знать о биеннале молодого искусства человек, который считает себя культурным? Возможно, он ходит в театр, знает режиссёра Богомолова, например, но в совриске профан?
- Ну, если он ходит на Богомолова… А если еще и на Юхананова (руководитель Электротеатра Станиславский, - где проходит интервью) - тогда это не профан, а человек, глубоко интегрированный и подкованный. Сегодня мы в каком-то смысле возвращаемся к эпохе Сергея Дягилева, когда междисциплинарность и синтез искусств имели огромное значение. И если человек ходит на Богомолова, Юхананова или даже Женовача, на лекции «Стрелки» и в Парк Горького, то можно не сомневаться – он ходит и в музеи современного искусства. Сейчас нет четкой дефиниции: здесь музей, а здесь – театр. Театральные деятели занимаются современным искусством, современные художники ставят спектакли, всё между собой связано. Когда говорят, что современное искусство это что-то непонятное - вот в живописной картине, например, могут быть пряди волос, - мне хочется спорить. Недавно я была на превью выставки Михаила Ларионова, которая откроется в сентябре в Третьяковке. И в портрете Гончаровой 1915 года Ларионов использует прядь ее волос. Эта работа абсолютно меня потрясла. Кстати, Ларионов и Гончарова работали с Дягилевым, это был единый мир. Так что я надеюсь, что и мы живем в едином мире, и те, кто ходит в театр, придут и к нам – и на основной проект «Абракадабара» в квартал Рассвет, и на стратегические проекты: выставки «Спасибо, пожалуйста, извини» в ГЦСИ на Зоологической и «Ведутся революционные работы» в ММОМА на Гоголевском. Просто еще почему мы знаем про Богомолова и Женовача? Потому что театры на слуху. По статистике, в индустрии культуры театры – самые посещаемые площадки, самые цитируемые новости – про театры. А музеи и современное искусство идут последними.
- На «взрослой» Московской международной биеннале все ломились на Бьорк. У биеннале молодого искусства есть такие же козыри в рукаве?
- У нас нет ставки на большие раскрученные имена: мы - молодое искусство, и мы эти имена открываем. У нас другая миссия. Мы являемся платформой, где создаем будущих Бьорк. Ведь все великие когда-то были начинающими. Возраст и художников, и кураторов Биеннале молодого искусства – до 35 лет. Для нас важно - открыть имя. Поэтому мы вкладываемся в этих художников и точно не ориентируемся на всполохи звездности, на инстаграм-славу и так далее. Мы не ярмарка искусства, не галерея. Мы не делаем кассовые сборы, у нас нет задачи освоить как можно больше музейных пространств. Мы – большая платформа, где создаются условия развития для кураторов и художников, такая кузница кадров. При этом важно понимать, что многие художники – вполне солидные люди. Это иллюзия, что до 35 лет человек все еще неопытен. Если посмотреть на основной проект «Абракадабра» под кураторством Лукреции Калабро Висконти, то можно увидеть, насколько у каждого автора есть свое понимание того, что он делает. Биеннале молодого искусства – очень виньеточная рукотворная история. И наша миссия – сделать так, чтобы сообщество профессионалов узнало этих людей и выдало им кредиты доверия.
- Екатерина, вы жили в Нью-Йорке, работали в галерее. Как вы понимаете – есть будущее у художника или нет?
- Да, раньше я делала проекты как куратор, но крайне важно сейчас подчеркнуть, что я комиссар биеннале, и это значит, что и кураторам, и художникам я уделяю равнозначное внимание. Я не выбираю художников, я – такой глобальный навигатор. Но если говорить вообще про искусство, то, мне кажется, здесь уместным будет слово «чутье». Человек, у которого есть потенциал, виден сразу. Наш мозг способен распознавать, интересен человек, способный он или нет. Этим занимаются нейролингвисты, нейромаркетологи. Они изучают механизм, по которому мы понимаем, гений ли перед нами. Когда мы собираем черты и качества человека в одну картинку, то выносим внутренний вердикт. Это я сейчас рассказываю долго, а происходит все быстро, - за секунды. Но кроме того, что есть объективные вещи, есть некая магия, факторы, связанные с талантом, с судьбой. Кто-то идет легко, а кому-то все дается с трудом. Я думаю, это особенно чувствуется в искусстве, где очень важную роль играет бессознательное.
- А разница менталитетов на эти процессы влияет? Насколько европейские кураторы чувствуют российских художников? Насколько российский совриск интегрирован в мировой контекст?
- Я работаю в России, и хотя я и жила в Нью-Йорке, моя картинка необъективна и сформирована среди прочего российским контекстом. Мне кажется, что у молодых гораздо больше возможностей для интеграции. Но с другой стороны, у них нет локальных тем, которые они могут разрабатывать бесконечно. Недавно я побывала в Эрмитаже на выставке Ильи и Эмилии Кабаковых «В будущее возьмут не всех». Кабаковы – признанные звезды, их имена на слуху. Они живут в Нью-Йорке и работают с темой наследия советских руин, рефлексируют над тем, чем оказывается советское наследие, что такое коммуналка и так далее. Западному миру это очень интересно. Для Кабаковых советское наследие – бесконечный ресурс. А у молодых такого контекста и нерва сейчас нет. Мы живем в абсолютно глобальном мире, и то, что волнует русского, волнует и исландца. Но зато молодые за счет технологий более доступны для западных коллекционеров. Например, в мастерскую в Милютинском переулке в Москве заходят кураторы, и я знаю, что многие из них нашли этих художников через инстаграм. Молодые художники все разные: кто-то пользуется соцсетями, кто-то нет, кто-то более дерзкий, кто-то более скромный. Объединить их в некую общую картину «молодой российский совриск» не получится.
- Вспомнила, как Модильяни и Сутин жили вместе. И один был абсолютный любимец всех, а другого никто не понимал, кроме друга – Модильяни. Такие пары сегодня есть?
- Я бы не стала такие параллели искать. Но замечу, что это сейчас мы понимаем, что Модильяни – Модильяни. А он когда-то был молодой художник. Мы все привязываемся к большим именам, но они же когда-то были юными, кто-то тогда в них поверил просто. Очень важно находить новых Модильяни.
- А арт-коммуны времен Парижа Модильяни в совриске есть?
- Время изменилось, реальность стала принципиально иной. Когда я жила в Нью-Йорке, все бесконечно рефлексировали по поводу коммун, которые создавались в Бруклине – есть ли у Бруклина шансы стать новым Парижем. Сегодня бытует мнение, что мекка современного искусства – Берлин. Но того, что было в начале XX века в Париже, нет нигде. Ни в Москве, ни в Нью-Йорке. Пунктирно это есть в Берлине, и там эти процессы очень поддерживаются. В Берлине все еще есть мастерские, где художники живут ульем, группами. В Москве же это локальные истории – например, Милютинский переулок.
- Что касается поддержки. Насколько совриск способен выжить без помощи меценатов? И в чем интерес бизнеса – поддерживать искусство?
- Это система, в которой каждый элемент влияет на другой. Нет мецената без искусства и нет искусства без меценатов. Весь Ренессанс построен на этом принципе. Всегда это было. И любое искусство живет рядом с помогающими людьми. Та же Третьяковская галерея, в основе которого коллекция Павла Третьякова, - то есть меценатство – часть истории искусства. И сегодня есть большие меценаты, инвестирующие огромные деньги. Леонид Викторович Михельсон строит ГЭС-2, которая станет музеем будущего. Роман Абрамович и Дарья Жукова построили «Гараж». В этом году в Биеннале молодого искусства впервые участвует Музей Анатолия Зверева – это частный музей, который создала Наталия Опалева, человек, казалось бы, из бизнеса, однако невероятно чуткий и тонкий меценат. С музеем Зверева и ММОМА мы делаем выставку «Идеальный возраст». Нас, как молодое искусство, все время спрашивают о возрасте. И мы решили ответить выставкой. Это двухчастная история, начинать смотреть лучше с ММОМА в Ермолаевском, а затем идти в Музей Зверева, где будет одновременно и комментарий к экспозиции в ММОМА, и финальный аккорд выставки.
- Расскажите и об основном проекте Биеннале, «Абракадабре». Там будет отсыл к некой дискотеке 80-ых?
- Этот вопрос лучше задавать кураторам. Лукреция Калабро Висконти потратила на изучение этого слова два года. Я лишь скажу, что термин «Абракадабра» гораздо шире, чем песня Стива Миллера. В нем есть и арамейские корни, и отсыл к древнему сакральному знанию. Как красота в глазах смотрящего, так и трактовка в глазах задающего вопрос.
- Эта выставка открывает новое пространство для Москвы – квартал Рассвет.
- Да, он появился на культурной карте, благодаря нашим усилиям. До этого «Рассвет» был засекречен, - это завод, где производят авиадетали. Это действующий завод, там до сих пор на третьем этаже работает конструкторское бюро. И, конечно, это абсолютно беспрецедентная история – найти такую площадь. Мы постоянно ищем новые места, где можно строить выставки. Смотрим заводы, рынки, вокзалы…Однажды я даже смотрела бомбоубежище. Так что у нас есть не только новые имена кураторов и художников, но и новые адреса. Теперь можно назначать встречи на «Рассвете».
- Буквально перед интервью мне написал молодой художник: «Ты не знаешь, где найти 250 тысяч на проект». Так вот, собственно, где?
- Можно в следующий раз подать заявку нам. Биеннале молодого искусства построена на заявках. Художник может подать не более трех, и если куратор какую-то из них отберет, то биеннале оплатит производство работы. Это тоже уникальный случай: обычно биеннале как институции не ищут инвесторов и не оплачивают производство. Но мы в случае с основным и двумя стратегическими проектами берем эту работу на себя. Не финансируем мы параллельную и специальную программы.
- Екатерина, вы второй раз комиссар биеннале молодого искусства. Оно вот лично вам зачем?
- Судьба. Это не какой-то рациональный выбор. Но эта история с биеннале вполне вписывается в концепцию Гумилева про пассионариев, которые меняют жизнь к лучшему.
Фотография: Buro24-7
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl