Как технологии повлияли на карьерное развитие в IT и где искать предсказуемость

РБКБизнес

Андрей Себрант: «В карьере нет заранее известной конечной точки»

Беседовали Юлия Макарова, Людмила Клейменова

Андрей Себрант, директор по стратегическому маркетингу сервисов  «Яндекса». Фокусируется в основном на продвижении образовательных продуктов. Профессор ИТМО,  кандидат физико-математических  наук. Эксперт по ИИ, автор телеграм-канала TechSparks

Можно спланировать карьеру на десять лет вперед, но нельзя предугадать, в какой компании ее придется строить, считает директор по стратегическому маркетингу сервисов «Яндекса» Андрей Себрант. В интервью РБК он рассказал, как технологии повлияли на карьерное развитие в IT, где сегодня искать предсказуемость, сколько времени мы проводим на цифровой стороне реальности и что произойдет со средним классом на горизонте десяти лет.

Новая норма: уйти из IT и стать музыкантом

РБК: Как сейчас меняются карьерные траектории в IT и смежных сферах?

А. С.: Меня всегда настораживает слово «траектория». Оно подразумевает, что есть какая-то заданная, заранее известная конечная точка. А зачастую в современном мире такой точки применительно к карьере нет и принципиально быть не может. Потому что ту точку, в которую человек захочет прийти через несколько лет, сейчас просто невозможно вообразить.

РБК: Получается, никаких траекторий больше нет?

А. С.: И это тоже неправильно. Развитие технологий увеличивает вариативность.

Появляется огромное количество нормальных жизненных путей, при которых человек меняет профессию каждые несколько лет. Уходит из IT и становится, например, музыкантом. И это уже более или менее норма.

Однако это не означает, что теперь нет людей, которые знают, с какой должности они уйдут на пенсию. Потому что люди очень разные.

РБК: Разве в новом мире остаются предсказуемые маршруты?

А. С.: Если человек хочет полной предсказуемости, то для него есть как минимум два очевидных пути. Во-первых, работа ученого. Новые инструментарии и новые задачи всегда были в науке, но сама по себе профессиональная деятельность ученого — такая же, как и 50 лет назад. Человек, который хочет стать академиком, спокойно идет по этой траектории: аспирантура, кандидатская, хорошие конференции, 50 публикаций, докторская, звание члена-корреспондента и, наконец, академика.

То же самое с медициной. Никакие годовые онлайн-курсы и буткемпы не сделают из тебя хирурга. Это все равно шесть лет в вузе, потом ординатура, потом ты будешь стоять на вторых ролях у операционного стола. Инструментарий меняется, но подготовка к профессии выглядит так же, как 50 лет назад.

РБК: То есть новые подходы к карьере будут мирно сосуществовать со старыми?

А. С.: Утверждения о том, что одно убьет другое, — очень плохой и неточный штамп. Совсем необязательно все будут непрерывно перескакивать из одной сферы в другую. Конечно, все эти новые варианты с зигзагообразными траекториями бросаются в глаза. Но они не отменяют старые.

Информатика как наука об окружающем мире

РБК: Среди всей этой вариативности можно выделить какой-то главный тренд?

А. С.: Во всем мире медленно, но неизбежно меняется структура экономики. В начале прошлого века было невозможно никому объяснить картинку с нынешним средним классом: люди сидят в офисах и получают за это большие деньги. Рабочие — понятно, крестьяне — понятно, банкиры тоже. Но чтобы целый город сидел в офисах? А едят они, простите, что?

За счет автоматизации промышленного производства число людей, востребованных экономикой, сейчас меньше, чем десятки лет назад. Все так или иначе постоянно смещается в сторону работы с информационными технологиями. И даже в профессиях с консервативными траекториями типа ученого или врача нельзя не быть высококвалифицированным пользователем айтишных продуктов.

IT становится очень междисциплинарной штукой и потихоньку заходит в «классическую» гуманитарную сферу. Дай историку современные технологии машинного зрения, и он сможет прочитать то, что поколения историков до него считали нечитаемым.

РБК: Если цифровые компетенции нужны всем, то их надо давать уже в школе?

А. С.: Конечно. Я считаю, что информатика — это не профориентационная дисциплина. Это наука об окружающем нас мире — как физика, биология, химия. Мы же учим детей физике в школе не для того, чтобы они все потом пошли в большую науку и строили ускорители. А чтобы они просто немножко лучше понимали, например, отчего бывает гроза и почему машина не может мгновенно затормозить.

Мы проводим на цифровой стороне нашего мира не меньше времени, чем в мире материальном. Поэтому информатика или цифровая грамотность — как ее ни называй — это обучение законам той действительности, того окружающего мира, в котором мы живем.

РБК: Какие именно блоки знаний о цифровом мире должны быть в школьной программе?

А. С.: Школьникам не надо подробно рассказывать, как устроен процессор. Устройство процессора важно только тем, кто потом пойдет в глубокое IT.

Но нужно давать все, связанное с безопасностью в интернете, базовыми сервисами, практическими навыками. Школьнику больше пригодится правильный навык работы с камерой телефона, чем знание о том, как там устроена матрица.

Курсы, вузы и стартап вместо диплома

РБК: Допустим, человек все-таки выбрал IT или смежные направления как сферу своих профессиональных интересов. Как здесь меняются подходы к профессиональному обучению? Нужно все-таки вузовское образование или обойдемся онлайн-курсами?

А. С.: Развитием технологий в «Яндексе» долгое время занимался человек, который окончил театральный институт (бывший топ-менеджер компании Григорий Бакунов, окончил Свердловский театральный институт. — РБК). Он пользовался непререкаемым авторитетом у программистов, окончивших профильные институты, аспирантуры и так далее.

Все важные курсы, причем мирового класса, есть в интернете. Но люди, повторюсь, разные. Часть из них действительно обладает такой самодисциплиной, чтобы учиться самостоятельно. Но большинству не хватает дисциплины и мотивации. В этом главная проблема Coursera и вообще любых видеокурсов: люди их бросают, не доходят до конца.

При этом сама по себе деятельность становится все более сложной. Совсем без подготовки начать что-то делать трудно. И платформы вроде Skillbox, «Практикума» и тому подобных — это история про сокращение времени. Прийти в профессию, начать зарабатывать деньги можно без четырех или шести лет обучения. Но если ты хочешь совершенствоваться, расти как профессионал, все равно придется много учиться.

РБК: Но необязательно в вузе?

А. С.: Необязательно. Тем более вузы просто не успевают за развитием рынка. Поэтому внутри больших компаний, таких как «Сбер», МТС или Т-Банк, есть собственные системы обучения. Хотя в хороших вузах налажено сотрудничество с людьми из практики, из крупного бизнеса.

Недавно я сидел на защите дипломов в ИТМО, и там вместо классических дипломных работ выпускники показывали свои стартапы. Последние два-три года они не учились в традиционном понимании этого слова, а пилили свой промышленный стартап в области логистики, например.

При этом у ребят все нормально с фундаментальными знаниями. Когда им чего-то не хватало, они всегда могли послушать то, что нужно, потому что находились внутри ИТМО.

Ментор от скуки и позавчерашние знания

РБК: Про фундаментальное образование часто говорят, что его главная задача и ценность — научить человека думать, сформировать системное мышление. Эту систему можно как-то хакнуть? То есть научиться думать без фундаментального вузовского образования?

А. С.: В принципе можно себя замучить так же, как студентов мучают на первых курсах физтеха, который я оканчивал. Выпускники физтеха сейчас кем только не работают. Куда ни глянь, везде наши — банкиры, финансисты, управленцы. Они до сих пор радуются, что изучали теоретическую физику, потому что это научило их думать.

Сейчас все боятся, что на экзаменах будут пользоваться «Гуглом». Когда я учился в физтехе, интернета не было, но на экзамен разрешалось приносить любые книги. Тебя никто не спрашивал, что в этих книгах. Задавали вопросы, которые требовали подумать над теоремами и доказательствами.

Умение думать — это навык, который дается только практикой. Тренировать его вне среды экзаменов, зачетов, здорового соревнования с одногруппниками очень-очень сложно. Надо себя заставлять самому, а в вузе тебя заставляет система. Поэтому, как бы дико это ни звучало, фундаментальное образование — это шорткат к умению думать.

РБК: Как сейчас учатся управленцы в IT?

А. С.: Я не верю, что здесь есть универсальный ответ. Но вспомним науку. Когда ты становишься ученым — защитил диссертацию, тебя знают в твоей области, — ты почти перестаешь следить за литературой, как раньше. Пока ты студент, другого варианта нет: «А вдруг я что-то пропущу? Надо все читать». А так ты уже знаешь тех трех-четырех человек, которые реально что-то меняют в твоей области, и следишь за ними. Стараешься ездить на конференции, где с ними можно поболтать на обеде.

И это на порядок важнее, чем читать работу, которая была в голове ученого полтора года назад и опубликована только сейчас. Ты отстаешь, если ждешь публикации. Поэтому профессиональные сообщества, закрытые клубы, конференции — зачастую более важная и актуальная практика, чем традиционные курсы.

Я с уважением отношусь к институтам менторов, трекеров и так далее. Но все это передача позавчерашнего знания.

РБК: А почему менторы так отстают?

А. С.: Если человек полностью погружен в текущее управление, ему не до менторства. Как правило, менторы — это люди, которые обобщили свой опыт и ушли из совсем уж практической работы. Я знаю некоторых людей, которые считаются очень хорошими менторами. Им надоело заниматься одним и тем же на работе, стало скучно. Но есть желание поделиться опытом. Поэтому человек начинает писать книгу и становится ментором. А книга, опять же, — вещь, которая неактуальна по определению.

Неизбежный эйджизм и майндсет зумеров

РБК: Вариативность, о которой вы говорили, влияет и на возрастное распределение ролей. Раньше все было понятно: к 40–50 годам надо стать начальником и руководить младшими коллегами. Сейчас все смешалось. Это порождает какие-то проблемы?

А. С.: Порождает, конечно. Часто всплывает тема эйджизма в разных видах. С одной стороны, это противоречит современным установкам о том, что этично, а что нет, с другой — я могу понять этих людей. Потому что не всем комфортно отдавать приказы человеку на 20 лет старше тебя. Это психологически сложно. Никто не говорит: «Ой, эти старики ничего не знают». Они все знают, сотрудник ценный, но работать трудно, это тормозит дело. Хотя, с обратной стороны, я особых проблем не вижу.

РБК: Тут есть какие-то решения? Кадров больше не становится, новое поколение довольно малочисленное, и, видимо, придется как-то работать со взрослыми людьми.

А. С.: В больших компаниях при найме сложно ограничивать возраст кандидатов, это чревато скандалами. Но, например, в стартапе можно формировать команду под себя. И просто не брать людей, с которыми тебе некомфортно по возрасту.

РБК: Сейчас происходит смена поколений — миллениалы становятся руководителями, и зумеры часто не оправдывают их ожидания: не хотят «упарываться» на работе, даже если за это больше платят. Как с этим быть?

А. С.: Я не очень люблю теорию поколений, люди очень разные, в том числе внутри одного поколения.

Например, про зумеров говорят, что у них клиповое мышление и они не могут ни на чем сосредоточиться. Но я вижу их на хакатонах: 48 часов фантастической фокусировки, большинство взрослых людей так не умеют. Штампы про поколения часто мешают.

Но чем моложе ребята, тем больше их интересуют смыслы, а не деньги. Там такой майндсет: «Если я буду зарабатывать больше, занимаясь тем, что меня раздражает и кажется мне бессмысленным, эти деньги уйдут на психотерапевта».

РБК: Такой майндсет может привести к трансформации экономики, бизнеса?

А. С.: Думаю, что нет. Во-первых, это страшно медленный процесс. Во-вторых, с возрастом многое меняется. В какой-то момент смыслы упираются в то, что тебе срочно нужна ипотека, а твоему ребенку — дорогие лекарства. Вдруг оказывается, что вес денег в принятии решений стал гораздо больше.

Я более чем уверен, что новые поколения, которые сейчас очень озабочены смыслами, на многое посмотрят совершенно по-другому, когда им будет за 40.

В каждой профессии свои таперы

РБК: На какую вообще перспективу сейчас можно планировать свою карьеру? Например, в том же IT.

А. С.: Смотря о какой карьере идет речь. Допустим, ты понимаешь, что не хочешь всю жизнь заниматься одним и тем же и в итоге стать, условно, senior-разработчиком 20-го грейда. А хочешь расти как человек, который сначала руководит группой, потом отделом, через десять лет становится CTO бизнес-юнита, затем техническим директором компании.

Это нормальная траектория, и ты можешь по ней спокойно идти. Только ты понятия не имеешь, чем будет заниматься эта компания, когда ты дорастешь до уровня СTO, и какие у нее будут бизнес-юниты.

РБК: Как может выглядеть штат крупной IT-компании через 10– 15 лет? Останется ли вообще штат как таковой?

А. С.: Трудно сказать. Недавно один из топ-менеджеров Intel заметил, что благодаря развитию технологий через несколько лет появятся стартапы «единороги», в которых будут работать по два-три человека. В больших компаниях такого, наверное, не произойдет. В отличие от стартапов, которые тестируют решения, в крупных компаниях велика доля продуктовой разработки. И в ней всегда занято больше людей, чем на стадии тиражирования и эксплуатации.

Тем не менее я ожидаю, что рост численности компаний сильно замедлится благодаря современным алгоритмам. Хотя рост компаний самих по себе совершенно не обязан замедляться. Все больше продукции и стоимости будут производить все меньшее число людей.

РБК: Что тогда произойдет со средним классом? Он вымрет?

А. С.: Он трансформируется во что-то другое. Работу вроде сверки документов в бухгалтерии крупного банка можно алгоритмизировать за полгода.

Или возьмем, к примеру, переводчиков. Понятно, что личный переводчик министра иностранных дел или тот, кто хорошо переводит худлит, без работы не останутся. Но для многих задач можно просто использовать функцию перевода в браузере.

То же самое с креативными профессиями. Примерно век назад, в 1930-е годы, произошла технологическая революция, появилась звукозапись и звуковое кино. Среди музыкантов в США даже возникло движение «Лига защиты музыки», которое боролось со звукозаписью.

Но в итоге музыка не умерла. Хорошие музыканты стали получать еще больше денег за счет продажи пластинок. А вот таперы, которые сопровождали живой музыкой немое кино и были самой массовой музыкальной профессией, вымерли.

К сожалению, в любой профессии есть свои таперы. И какая-то их часть будет вынуждена искать себе другой заработок.

Фото: Андрей Любимов / РБК

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Наука в фантастике: эпизоды истории Наука в фантастике: эпизоды истории

Как в научной фантастике появился сюжет о затерянных мирах

Наука и жизнь
«Поводом к травле могло стать любое слово, жест, взгляд» «Поводом к травле могло стать любое слово, жест, взгляд»

История Катерины, которая много лет страдала от пробелов в памяти после травли

Psychologies
Как растет взаимодействие с Китаем Как растет взаимодействие с Китаем

Китай и Россия на фоне западных санкций стали друг для друга выгодными

РБК
Финифть: мир в стиле мини Финифть: мир в стиле мини

Финифть — это не только женские украшения, но и портреты, пейзажи и иконы

КАНТРИ Русская азбука
Рескиллинг как новая норма Рескиллинг как новая норма

Почему набирает обороты тренд на переобучение сотрудников

РБК
Чем запить лекарство? Чем запить лекарство?

Какие последствия могут быть от неправильного сочетания лекарств с едой

Лиза
Ниша серийного аддитивного производства свободна Ниша серийного аддитивного производства свободна

Как неверное представление об аддитивных технологиях тормозит их внедрение

Монокль
Советы от разработчиков: 5 способов помочь ребенку избавиться от игровой зависимости Советы от разработчиков: 5 способов помочь ребенку избавиться от игровой зависимости

Как заинтересовать ребенка чем-то кроме компьютерных игр?

ТехИнсайдер
Потеря контакта. Адгезия в биологии рака Потеря контакта. Адгезия в биологии рака

В онкологии есть целый арсенал средств борьбы со злокачественными заболеваниями

Наука и жизнь
Сшить себе свободу: как швейная машина помогала женщинам бороться за свои права Сшить себе свободу: как швейная машина помогала женщинам бороться за свои права

Как в истории швейной машины отражается история женской эмансипации

Forbes
Видимость — «в молоко» Видимость — «в молоко»

Как живут оленеводы за полярным кругом, изучал Сергей Абдульманов

2Xplore
Запоздалый поклон шевалье де Ламарку Запоздалый поклон шевалье де Ламарку

Шевалье де Ламарк — одна из самых противоречивых фигур за всю историю биологии

Знание – сила
Золотой завтрак: как хлопья стали символом успеха для олимпийских чемпионов Золотой завтрак: как хлопья стали символом успеха для олимпийских чемпионов

Почему попасть на коробку хлопьев Wheaties — мечта многих спортсменов

Forbes
«Не терпя лукавыя бесовские крамолы» «Не терпя лукавыя бесовские крамолы»

«И пришел из Орды, и сел на великокняжеском престоле»

Дилетант
Астрономы напрямую рассмотрели фотосферу Полярной звезды Астрономы напрямую рассмотрели фотосферу Полярной звезды

Астрономы переопределили массу Полярной звезды

N+1
Яйца: со Cветлой Пaсхoй! Яйца: со Cветлой Пaсхoй!

Обычай раскрашивать и дарить яйца на Пасху еще более древний, чем сам праздник

КАНТРИ Русская азбука
Горе победившим Горе победившим

Как московский князь Юрий Данилович неудачно воевал с Тверью

Дилетант
«Я встретила любовь, когда шла покупать швабру»: 14 историй о любви «Я встретила любовь, когда шла покупать швабру»: 14 историй о любви

Истории людей, которые романтично встретили по-настоящему близкого человека

Psychologies
«Я вечно все порчу»: что такое ограничивающие убеждения и как они влияют на нашу жизнь «Я вечно все порчу»: что такое ограничивающие убеждения и как они влияют на нашу жизнь

Почему возникают ограничивающие убеждения и как с ними справиться?

Psychologies
Ледники в Андах достигли минимума за 130 000 лет Ледники в Андах достигли минимума за 130 000 лет

Ледники в Андах сократились до самых маленьких размеров за последние 130 000 лет

ТехИнсайдер
Ингибирование гистондеацетилазы 3 улучшило реконсолидацию памяти у старых мышей Ингибирование гистондеацетилазы 3 улучшило реконсолидацию памяти у старых мышей

Фермент гистондеацетилаза 3 участвует в реконсолидации памяти

N+1
Я вас слушаю! Я вас слушаю!

Что такое активное слушание и почему оно важно для успеха?

Лиза
11 идей прелюдии, которые должна попробовать каждая женщина 11 идей прелюдии, которые должна попробовать каждая женщина

Собрали лучшие идеи для прелюдии — выбирай и тестируй!

VOICE
Михаил Михайлов: «Хочется больше честности» Михаил Михайлов: «Хочется больше честности»

Михаил Михайлов о роли шефа в подготовке к открытию ресторана

Bones
Мамина диета Мамина диета

Ответы на самые популярные вопросы по питанию, которые волнуют будущих мамочек

Лиза
Цепляет с первого дня Цепляет с первого дня

Кавказ: как окружить себя принципиально другой реальностью

2Xplore
Эрика: суровая крaсoта вереска Эрика: суровая крaсoта вереска

Белый, розовый, а может, фиолетовый? Эрика позволяет не мучиться с выбором

КАНТРИ Русская азбука
Теперь положено! Теперь положено!

Отпускные, больничные и другие новшества для самозанятых

Лиза
Правильный гардероб: писательница Вера Богданова — о стиле Бритни Спирс, фраке Мармеладова и своей любви к «леопарду» Правильный гардероб: писательница Вера Богданова — о стиле Бритни Спирс, фраке Мармеладова и своей любви к «леопарду»

Писательница Вера Богданова — о любви к казакам и пижамам

Правила жизни
Секс — мощное оружие маркетинга: жесткая диктатура длинных ног и коротких половых связей Секс — мощное оружие маркетинга: жесткая диктатура длинных ног и коротких половых связей

Почему быть сексуальным и иметь половую жизнь — это показатель престижа?

Psychologies
Открыть в приложении