Тайна замедленного действия
В каждой семье и у каждого человека есть секреты. Какие из них обязательно нужно раскрывать, а какие лучше оставить за семью печатями? И стоит ли правду о себе и о других делать достоянием гласности?
Почему мы никак не можем зачать ребенка, ведь оба совершенно здоровы? С таким вопросом пришли к психотерапевту 39-летняя Ирина и ее муж, 31-летний Сергей. В процессе терапии выяснилось, что однажды, в разгар бурного секса, раздался телефонный звонок: Сергею сообщили, что его отец только что погиб на производстве. ЧП грозило закончиться закрытием завода и тюремным сроком для ответственных лиц. Сергея попросили не подавать в суд, чтобы не оставлять без кормильцев и куска хлеба сотни семей, и пообещали выплатить приличную компенсацию. После мучительных раздумий он принял решение молчать. Официальная версия гласила, что отец был пьян (хотя вообще не пил) и погиб по собственной вине. На выплаченные заводом деньги семья купила квартиру. Ирина сразу отметила: до этого общительный, веселый Сергей точно заморозился, начал выпивать. Признался психотерапевту: он нес в себе страх, что трагедия может повториться с ним и его будущими детьми, и вину за то, что предал честь и память отца. Даже мать Сергея не знала правды, и от этого ему было еще тяжелее. То, что эта история связана с бесплодием пары, стало для Ирины и ее мужа откровением.
«Если есть тайна, то будет и большая область эмоционального напряжения, – поясняет семейный психотерапевт Наталья Олифирович. – О ней не говорят, но она все равно «фонит». Потому что связана с какими-то неудовлетворенными потребностями, неблаговидными поступками и, конечно же, с глубокими чувствами, которые возникают вокруг нее».
Когда мы говорим о семейной системе, то понимаем, что жизнь любого члена семьи отражается на всех остальных. «Тайна – это такая важная вещь, которую человек осознанно выбрал хранить, чтобы оберегать себя или других, или организацию, или даже страну, – продолжает системный семейный терапевт Игорь Любитов. – Содержание части жизни в секрете требует постоянных и серьезных усилий». Таков принцип «секретной работы». Сама тайна может быть запрятана, забыта, вытеснена, но охраняющие ее усилия не остаются незамеченными окружающими. Мы видим некое «странное» поведение члена семьи, но трактуем его по-своему. Фантазии зачастую оказываются страшнее того, что скрывается за кулисами.
«Сейчас, когда открыли зеркальные нейроны, много пишут о том, что мы можем, даже не зная когнитивно, воспринимать информацию эмоционально. Родители, скрывающие тайну, или другие члены семьи каким-то незримым образом о ней все равно сообщают. И она может передаваться из поколения в поколение», – предупреждает Наталья Олифирович.
Значит ли это, что все тайны стоит открывать? Или есть секреты, которые лучше оставить захороненными? Почему некоторые не могут больше молчать и саморазоблачаются порой самыми жесткими и жестокими способами – делая публикации в соцсетях и громкие заявления в прессе?
Сын за отца
Психологи считают, что в семье обязательно должна быть раскрыта информация о происхождении, усыновлении, серьезном заболевании, а также о родственниках, вычеркнутых из летописи из-за того, что не соответствовали ее правилам и законам.
«Ко мне обратилась пара, они воспитывали старшего сына от первого брака жены, а младший был их общим ребенком, – рассказывает Игорь Любитов. – Биологический отец был «неблагополучным». Мальчику о нем никогда не рассказывали, и он считал папой того, с кем живет сейчас». Приемный отец относился к нему хорошо. Но ребенок чувствовал себя не на своем месте, особенно после рождения младшего брата. В отношении отца к сыновьям невольно ощущалось незримое отличие, обусловленное биологически. Мальчик же решил, что все дело в его недостатках и, с одной стороны, проявлял активность, старался делать как можно больше хорошего. С другой, бессознательно начал наказывать себя за «несоответствие»: постоянно получал травмы – то палец сломает, то ушибется, то получит сотрясение мозга. На этом этапе родители и пришли к психологу. Они приняли очень непростое решение – рассказать детям правду. Травмы прекратились, а вот реакция 11-летнего ребенка была неожиданной: «Мне теперь все ясно. Как здорово! У меня целых два папы!»