Последняя ошибка первого синоптика: как появились регулярные прогнозы погоды
Старания «Генерала Шторма» во время Крымской войны не помогли отстоять Севастополь, но сыграли роль в истории науки
В 1855 году во Франции заработала первая в мире метеослужба, объединившая тринадцать метеорологических станций в единую регулярно работающую сеть. Для этого французским и российским ученым пришлось объединить свои усилия, пока их страны вели между собой войну, и даже пойти на умышленный обман властей.
Почувствовать бурю
Составление любого метеопрогноза начинается с того, что на карту наносят данные о текущей погоде в самых разных местах. Чтобы переносить информацию в достаточной степени оперативно, нужен по крайней мере телеграф. И как только в 1832 году барон Павел Шиллинг — изобретатель, востоковед и чиновник российского МИДа — продемонстрировал работу первого электрического телеграфа, немедленно возник проект метеослужбы.
Его выдвинул российский физик Адольф Яковлевич Купфер. Он предложил использовать телеграфную связь, чтобы заранее предупреждать о бурях, которые могут вызвать наводнение в Петербурге. «Бури сии обыкновенно приходят к нам с запада и бывают чувствуемы в Ревеле за несколько часов раньше, чем в Санкт-Петербурге», — писал он в министерство финансов.
Министерство финансов выделило двадцать тысяч рублей на создание сети метеорологических станций. К 1849 году на территории Российской империи их насчитывалось пятьдесят четыре, больше, чем в любой другой стране мира. Только их не подключили к телеграфу. По приказу Николая I телеграф стал военной тайной как передовая стратегическая технология. Пока другие страны опутывались телеграфными проводами, у нас работала только сверхсекретная линия правительственной связи под Дворцовой площадью — между царскими апартаментами и зданием Военного министерства.
В результате, когда началась Крымская война (1853–1856), телеграфная связь между Петербургом и Севастополем отсутствовала. Впрочем, у осаждавших город англичан и французов телеграф был, а метеорологов не было. Поэтому страшная буря 14 ноября 1854 года едва не стала для них катастрофой.
«Духовенство все просило, чтоб француза затопило»
Так пелось в солдатской песне, слова которой приписывают Льву Николаевичу Толстому (1828–1910). Дальше там поется, что начальство не сумело использовать тот ущерб, который буря нанесла союзникам. Но буря была, да еще какая! Настоящий ураган, со скоростью ветра больше 120 км/ч. Он налетел внезапно. Очевидец, корреспондент «Таймс», писал:
«Мы вдруг услышали приближающийся резкий вой, и страшный треск ломающегося дерева и рвущейся ткани. Жердь нашей палатки сломалась посередине, как стеклянная. Нас тут же придавило складками мокрого холста. Выбравшись наружу, я увидел, что весь лагерь придавлен к земле. Воздух наполнился одеялами, шапками, плащами, куртками, и даже столами и стульями. Как осенние листья, наши макинтоши, килты, каучуковые ванны и простыни неслись по ветру в сторону Севастополя… Арбы и телеги перевернулись, а люди и лошади, сбитые с ног, катались по земле. Половина лошадей нашей кавалерии разбежалась».
И до бури дела союзников шли неважно. Взять город с ходу не удалось, бои за Севастополь шли уже второй месяц, ночи становились всё холоднее. Теплых вещей не хватало: хотя они имелись в продаже, у большинства не было денег их купить. Жалованье для армии никак не везли из Лондона. По сведениям Адмиралтейства, оно находилось в пути, на борту винтового транспорта «Принц», вместе с драповыми шинелями и шерстяными одеялами. Этот пароход вошел в историю как «Чёрный принц».
14 ноября он показался в виду Балаклавы и дал залп из пушек, прося помощи у более крупных кораблей. Но те не успели до урагана выйти в море и теперь им оставалось только бросить все якоря, чтобы покрепче вцепиться в грунт. Команды задраили люки и спрятались в трюмы. Сила шторма доходила до 11 баллов. Старые моряки говорили, что такое они видели только у мыса Горн. Но там не приходилось выдерживать шторм на рейде.
В Евпатории лучший французский фрегат «Генрих IV» швырнуло на пляж с такой силой, что сломался вал гребного винта. Еще хуже было в Балаклавской бухте. Там в тесноте на якорной стоянке сгрудилось целых три флота: военные, транспортные и торговые суда вперемешку. Семь кораблей волны выбросили на берег и десять — разбили друг о друга. Четыреста человек унесло в море. Несчастный «Принц» пошел ко дну вместе с пятьюстами тысячами золотых фунтов солдатского жалованья.
Затем настала черная ночь с дождем. После некоторого затишья ветер переменился с юго-западного на восточный и началась пурга. Очевидно, в это время над Крымом проходил центр циклона.
Досталось и Севастополю: там сорвало крыши нового здания арсенала и многих частных домов. И все же союзники завидовали севастопольцам — у тех были хотя бы казармы и форма по сезону. А французам и англичанам стало некуда деваться от непогоды. Окопы превратились в каналы, палатки унесло ветром, дороги развезло, подвоз боеприпасов и продуктов из Балаклавы на полмесяца прекратился.