«Пока мы только спасаем свои жизни»: Марина Лошак в беседе с Ириной Мак
Masters Journal продолжает публиковать материалы, вышедшие в зимнем выпуске печатной версии журнала — выпуске больших интервью руководителей ведущих художественных институций обеих столиц, подводящих итоги 2020 года и пытающихся предугадать, чего искусству и культуре ждать от 2021-го. Сегодня мы представляем беседу директора ГМИИ им. А.С. Пушкина Марины Лошак и обозревателя Masters Journal Ирины Мак — об изменившейся художественной сцене, новой жизни ГЦСИ и взаимоотношениях современного искусства и власти.
— Мы подошли к финалу этого странного года, который продолжает подкидывать сюрпризы — временами жуткие. Как, по-вашему, он изменит привычный художественный ландшафт?
— В том-то и дело, мне кажется, что наша привычная роль — строить планы, обсуждать что-то и прогнозировать — сейчас абсолютно бессмысленна и бесполезна. Слишком часто за это время мы находились в разных зонах ожидания или предчувствия. Все корректировалось временем и обстоятельствами, так что, да — ведем футуристические разговоры, продолжая менять свое представление о парадигме развития. Не знаю, на самом деле, что будет. Хотелось бы, чтобы следующий год был все-таки подкорректирован вакцинами, которые у нас появились, и дал бы возможность для передышки и перестройки, потому что сейчас мы слишком заполнены проблемами своего физического существования. Это очень мешает заниматься другими вещами. Пока мы только спасаем свои жизни — так что не знаю, насколько наши планы окажутся верными.
— Весной Пушкинский музей отреагировал на ситуацию локдауна с молниеносной скоростью — ваш онлайн-проект «100 способов пережить минуту» появился тогда, когда другие институции только начинали задумываться о необходимости выхода в цифровое пространство…
— Это так. Просто медитация, когда ты только ее начинаешь, — это один способ существования. И совершенно другой — когда ты медитируешь очень долго. Другая фаза, она требует другого состояния. Все, конечно, продолжается, но уже в других форматах, мы пытаемся вырастить из этого проекта нечто большее, создав крупную цифровую платформу, которая объединит в себе много-много всего того, что мы называем словом «медитации»: идей, проектов, которые из них возникают и связывают Пушкинский и мир еще более глобальной сетью взаимодействий.
— Это будет какой-то интернациональный межмузейный проект — или платформа создается Пушкинским музеем?
— Это проект Пушкинского. И это тоже результат — мы перешли на другую ступеньку, перешагнули еще несколько, поднялись на целый лестничный пролет и, глядя с этой высоты на окрестности, глубже проникли в опыт, уже накопленный нашими международными коллегами. Мы знаем теперь, кто чем занят, какие существуют тренды. Как работают музеи, предпочитающие архивы, что выбирают культурные институции, которые хотят создания новых продуктов, возникающих из современной жизни, с современными художниками, как все это микшируется. Очень много новых знаний легли в основу того, что мы пытаемся сейчас осознать и создать, адресуясь к самым разным партнерам — мы правда занимаемся этим очень интенсивно.
— Что в этом году происходило с реконструкцией зданий ГМИИ — она ведь не прекращалась?
— Да, продолжается. Естественно, из-за локдауна сроки чуть-чуть сдвигаются, но в целом мы идем по плану. ДРВЦ — депозитарно-реставрационный и выставочный центр — будет готов в конце 2022 года. До этого должен быть сдан Дом Текста, в самом начале 2023 года — Музей импрессионистов в усадьбе Голицыных.
— А усадьба Вяземских-Долгоруковых с коллекцией старых мастеров?
— Будет открыта в 2024 году — там 19 тыс. кв. м под землей, это просто очень сложный проект. И как только мы откроем депозитарий и переедем туда с экспонатами, сразу закроется главное здание музея — то есть это должно случиться в 2023 году. Должен отдать свои экспонаты и Музей личных коллекций, который сейчас функционирует как хранилище, — и после этого тоже встать на ремонт и реконструкцию.
— При этом параллельно вам приходится решать множество вопросов, связанных с физическим существованием музея в его нынешнем виде, когда в состав ГМИИ вошла структура Государственного центра современного искусства (ГЦСИ), со всеми его региональными филиалами.
— Мы вошли в 2020-й, приняв ГЦСИ, но физическая работа в этом году оказалась практически невозможной. Когда ты в принципе не можешь летать, не можешь оказаться в нужном месте и все пребывает в таком задавленном состоянии пандемической реальности — это очень сложно. Тем не менее, большое счастье, что у нас появилась пауза, необходимая для нашей консолидации с идеями современного искусства в стране. Соглашаясь на этот спасительный маневр, мы ощущали ситуацию совершенно иначе.
— Спасительный по отношению к современному искусству?
— Да, к ГЦСИ. Если бы я представляла себе ситуацию глубже и объемнее, не уверена, честно говоря, что я бы так легко на это согласилась. Наша способность питаться иллюзиями и строить воздушные замки в этом смысле не очень помогает. Так что за год мы очень много раз изменили свое ощущение габаритов происходящего, всего того, что нам предъявляет время. И списочек ожиданий от нас, как мы понимаем, — он сейчас совершенно другой. Поэтому я и считаю, что сверху какая-то кармическая счастливая звезда подкинула нам эту паузу, внутри которой было очень много открытий и, я бы сказала, разочарований — или, наоборот, корректировок или очарований. Мы глубже стали понимать эту ситуацию и обнаружили совершенно другую картинку жизни, не ту, что представляли себе. Хорошо это или плохо? Конечно, хорошо. Не случись этого, мы могли бы идти по первоначально намеченному пути, считая, — как я действительно всегда считала — что вот я сама по себе такая прекрасная, такая милая, добрая, что я подарок для всех и всякий, кто меня знает, счастлив просто со мной дружить.