Победа на бумаге: почему планы России по захвату мирового угольного рынка имеют мало общего с реальностью
В обновленной «Энергостратегии» Минэнерго закрепило цель довести до 25% долю России в мировом экспорте угля. Однако из-за торможения спроса в Европе, падения цен в Азии и инфраструктурных проблем при поставках на восток российским угольщикам будет непросто удержать даже нынешнюю долю в 16%
В ноябре Минэнерго внесет в правительство проект Энергетической стратегии до 2035 года. В документе по традиции будут представлены прогнозы по производству, потреблению и ценам на энергоносители, в том числе на уголь, который в последние двадцать лет был одним из драйверов российского экспорта. Более чем пятикратный прирост внешних поставок угля в период с 2000-го по 2018 год (с 37,5 млн т до 193,2 млн т, по данным ЦДУ ТЭК) позволил не только нарастить его добычу на 70% (с 258,4 млн до 439,3 млн т), но и в два с лишним раза увеличить долю России в мировом угольном экспорте — с 7,1% до 15,9% (здесь и далее — данные BP, если не указано иное). К 2035 году, по мнению разработчиков Энергетической стратегии, эта доля вырастет до 25%, а добыча как минимум еще на четверть — до 550 млн т, в том числе благодаря наращиванию спроса внутри страны (до 196 млн т против 180,7 млн т в 2018 г.).
Подготовка к прошлой войне
Столь оптимистичный прогноз, возможно, был бы уместен двадцать лет назад, когда российская угольная промышленность только-только завершила трансформационный спад, в ходе которого почти 40%-е сжатие внутреннего спроса (со 167,1 млн т нефтяного эквивалента в 1991 году до 101,2 млн т н. э. в 1998-м) привело к 35%-ому падению добычи (с 362,2 млн до 235,4 млн т за тот же период). Не только в России, но и в мире в целом угольная отрасль стояла на пороге десятилетия роста, разделившего Азиатский финансовый кризис конца 1990-х и «великую рецессию» конца 2000-х: снизившись за 1989-1998 годы почти на треть (с 595,1 до 405,5 млн т н. э.), потребление угля в Европе с 1999-го по 2008 год увеличилось на 1,6%, тогда как в Азии 30%-й прирост спроса (с 822,5 млн т до 1,07 млрд т н. э.) сменился его удвоением (до 2,26 млрд т н. э.). На пользу угольщикам также пошел бум 2000-х на сырьевых рынках, на фоне которого средняя цена угля в Северо-Западной Европе за те же два периода выросла в полтора раза (с $39,4 до $61,2), а на ключевом хабе Азии, в австралийском порту Ньюкасл — на треть (с $36,1 до $47,8, по данным Всемирного банка).
Однако после кризиса конца 2000-х глобальный угольный спрос стал замедляться (с 4,5% среднегодового прироста в 1999-2008 гг. до 2,9% в 2010-2013 гг.), а после 2013 года и вовсе перешел к падению, за последние пять полных лет сократившись на 2,5% (с 3,87 млрд до 3,77 млрд т н.э.). Сильнее всего потребление угля «просело» в ЕС (на 22,7% за 2013-2018 годы), где угольная генерация начинает проигрывать в рентабельности не только газовой, но и альтернативной: в 2017 году, по оценке Международного энергетического агентства (МЭА), удельные капзатраты при строительстве угольных электростанций в Европе (от $1700 до $2200 за киловатт мощности, в зависимости от типа угольного генератора) были почти такими же, как и при строительстве наземных ветровых ($1820 за киловатт), и выше, чем в случае газотурбинных и крупных солнечных станций ($500 и $1300 за киловатт, соответственно). Во многом поэтому доля угля в выработке электроэнергии в ЕС снизилась с 27,3% в 2013 году до 20% в 2018-м, тогда как доля газа за тот же период выросла с 15,5% до 18,9%, а возобновляемых источников энергии (ВИЭ) — с 8,3% до 11,8%.