Колсон Уайтхед: «Мальчишки из “Никеля”». Новый роман автора бестселлера «Подземная железная дорога»
Герой седьмого романа лауреата Пулитцеровской премии Колсона Уайтхеда — афроамериканский подросток Элвуд Кертис, чьи мечты о работе школьным учителем разбились после того, как его поместили в исправительную школу. Ложно обвиненному Элвуду пришлось выживать в сложных условиях, и единственным спасением стала дружба с еще одним воспитанником, Тернером. Их союз приведет к катастрофическим последствиям. Книга основана на реальных событиях, произошедших в школе для мальчиков Артура Дозье. «Сноб» публикует отрывок из романа, вышедшего в издательстве «Синдбад».
После выписки Элвуд продолжил убирать двор вместе со всеми. Мексиканца Джейми опять перебросили к белым, так что теперь их группку возглавлял другой парень. Не раз Элвуд ловил себя на том, что орудует косой слишком ожесточенно, точно в руках у него кожаная плеть, и он хочет выпороть ею траву. Он останавливался, уговаривая свое сердце биться медленнее. Через десять дней Джейми вернули к цветным никелевцам — его приволок Спенсер, — он и не возражал:
— Такова моя жизнь, сплошной пинг-понг!
С учебной программой Элвуду — ему пришлось это признать — никто помогать не спешил. Как-то за пределами учебного корпуса он тронул за руку мистера Гудэлла, учитель не узнал его и опять пообещал подобрать задания посложнее; к тому моменту Элвуд уже раскусил его и больше ни о чем не спрашивал. В конце ноября его с горсткой других никелевцев отправили убираться в школьном подвале, и там под коробками с календарями за 1954 год он нашел целую стопку чипвиковских изданий британской классики. Тут были и Троллоп, и Диккенс, и прочие под стать им авторы. Элвуд читал книги одну за другой на уроках, пока его одноклассники запинались и сбивались при ответах. Прежде он собирался изучать британскую литературу в колледже, теперь же ему приходилось заниматься этим самостоятельно. Что ему оставалось делать?
Неизбежность наказания для выскочек была центральной идеей в мировоззрении Гарриет. В лазарете Элвуд гадал, уж не связана ли жестокость, с какой он был избит, с его просьбой усложнить учебную программу: на, получи, упрямый ниггер. Теперь у него в голове крутилась новая мысль: не существует никакой иерархической системы, которая регулирует уровень человеческой жестокости в «Никеле», а есть только беспредельная злоба, не имеющая отношения к конкретным людям. Эдакий «увечный двигатель» — образ, пришедший ему на ум вместе с воспоминаниями об уроках физики в десятом классе, — машина, которая работает сама по себе, без участия человека. Вспомнился ему и Архимед, которому была посвящена одна из первых энциклопедических статей, прочитанных им в жизни. Насилие — вот единственный рычаг, способный сдвинуть Землю.
Как он ни старался, но так и не получил четкого ответа на вопрос, каким образом можно выпуститься из «Никеля» пораньше. Десмонд, этот знаток поощрений и наказаний, ничем ему не был полезен.
— Баллы за поведение ты получаешь еженедельно, если выполняешь все, что велят, не откладывая. Но если воспитатель тебя с кем-то спутает или у него зуб на тебя — тогда труба. С взысканиями еще сложнее.
Список причин, по которым баллы списывали, варьировался от общежития к общежитию. Курение, драки, безграничная неряшливость — строгость наказания за все эти проступки зависела от того, в какой корпус вас отправили, и от фантазий местного воспитателя. В Кливленде за богохульство вычитали сотни балов — Блейкли был человеком набожным, — а вот в Рузвельте за то же самое снимали лишь пятьдесят. За дрочку в Линкольне минусовали целых двести баллов, а во всех остальных корпусах — всего сотку.