«Впервые играю героя, переполненного любовью»
Андрей Максимов — из тех молодых актеров, к которым сегодня приковано всеобщее внимание. Он равно интересен в театре (где играет Шарикова в «Собачьем сердце» Антона Фёдорова, Брика в «Кошке на раскалённой крыше» Камы Гинкаса, Тригорина в «Чайке» Константина Хабенского) и в кино. Роли Жёлтого в сериале Жоры Крыжовникова «Слово пацана. Кровь на асфальте» и Фишера в одноименном сериале Сергея Тарамаева и Любови Львовой принесли ему настоящую популярность, и теперь все ждут, каким же получится его Маяковский в байопике Веры Сторожевой «Лиля».
В жизни самого Андрея сейчас своего рода переломный момент, когда один важный период закончился и интересно , что же ждет впереди. Об этом и получился разговор.
Андрей, мы с вами встречаемся в МХТ имени Чехова, поэтому давайте начнем с «Чайки» Константина Хабенского, где вы сыграли Тригорина. Тригорин — писатель, который никуда не может деться от своей профессии, который постоянно подмечает разные жизненные детали, чтобы потом включить их в свои произведения. А актерам это свойственно?
Конечно. Иногда это очень мешает. Потому что ты страдаешь или радуешься и одновременно стараешься проанализировать и зафиксировать свое самочувствие, чтобы потом в работе к нему вернуться. И получается, что ты лишаешь себя свободы, спонтанности в проявлении чувств, в проживании их здесь и сейчас. Причем это происходит даже при очень сильных переживаниях.
А может, это даже хорошо, потому что получается своего рода анестезия?
На самом деле — наоборот, ты еще больше уходишь в страдания, еще больше себя разгоняешь. У актеров психика ведь очень подвижная, мы если страдаем, то на полную катушку. Так что, увы, это не анестезия.
Что для вас главное в Тригорине?
Мы много говорили об этом с Хабенским. Главное в моем герое — что он не может найти себе места. Ни в усадьбе, куда его привезла Аркадина и где он абсолютно лишний, ни в целом в жизни. Несмотря на всю свою успешность, он абсолютно потерян, никак не может встроиться в эту жизнь. И когда он встречается с Ниной, то вдруг замечает, что в нем начинает прорастать что-то настоящее. Но к этому он тоже оказывается не готов, потому что привык существовать по тем схемам, которые диктует ему Аркадина. Тригорин к ней относится как к своего рода менеджеру, так что его жизнь достаточно структурирована. Появление Нины эту структуру рушит, потому что в нем начинают происходить изменения в сторону большей человечности.
«Чайка» — не первый ваш спектакль в МХТ, первой была постановка Андрея Гончарова «Чрево» по рассказу Евгения Замятина. Вы часто играете в спектаклях Гончарова, а какой из них вам наиболее дорог?
Наверное, «Семья Грей». Эта работа появилась в ТЮЗе в сумасшедший пандемийный год, когда было непонятно, что нас всех ждет. И вдруг возник этот рассказ Шервуда Андерсона о жизни большой семьи, возникла тема отцов и детей, которая мне очень важна. Для меня это был некий вызов, потому что я играл семидесятилетнего старика, отца четверых детей, при этом Андрей не предложил мне «подпорок» в виде пластического грима или шаркающей походки. И было очень интересно при помощи одного только взгляда или микропауз попробовать передать состояние человека, очень богатого фермера, который вдруг понимает, что его жизнь заканчивается. Вообще, работать с Андреем — всегда большое счастье. Как ученик Вениамина Фильштинского, он очень профессионально, аккуратно и как-то очень цельно подходит к работе с текстом. У него всегда долгий застольный период, во время которого мы много фантазируем вокруг текста, — и происходит какое-то внутреннее обнажение, потому что ты проговариваешь важные вещи про себя, про свою жизнь.