Поэт, романтик, рыцарь и идеалист
Музыкант Александр Жвакин, выступающий под псевдонимом Loc-Dog, сто процентов человек своего времени: просто писал стихи в юности, просто выкладывал их в сеть, просто кому-то это стало интересно... Мы поговорили с Сашей о том, что всё не так легко, как кажется на первый взгляд, о бесконечной работе над собой, которая иногда напоминает битву, а еще о том, почему одиночество он называет свободой и как пытается воспитывать дочь, сильно похожую на него самого.
Саша, я собиралась сказать, что выросла на твоих песнях, а тебе, оказывается, всего 31! Получается, ты начинал еще совсем юным?
Да, нам лет по пятнадцать было, когда мы начинали. Может, даже меньше. Я стишки писал, их тогда нельзя было родителям показывать. Да и сейчас-то нельзя. (Смеется.) Кстати, по поводу «вырос на твоих песнях». Среди своих поклонников я вижу немало тех, кто рос со мной, — они приходили на мои концерты, когда я был подростком, они и теперь приходят на мои выступления, но уже с семьями, с детьми. Это очень ценно, потому что у нас с аудиторией выстроились особенные отношения, когда мне уже не нужно никому ничего объяснять и доказывать.
Сколько тебе было лет, когда ты стал самостоятельным артистом?
Лет девятнадцать, наверное.
Твой первый сольный альбом «Паранойя» вышел в 2010-м, и уже там такие тяжелые и местами депрессивные тексты. Ты честно говоришь со своими поклонниками про грехи юности, в частности про наркотики…
Сразу скажу, я из хорошей семьи. (Улыбается.) И то, во что я окунулся тогда, было больше связано с каким-то внутренним одиночеством. Скорее даже — с ощущением одиночества. На самом деле я никогда не был одинок, просто мне так казалось. Ну и на этом фоне начал пробовать одно, потом другое, в том числе запрещенные вещества. Ребята старшие были знающие, они с этим помогали. Это всё есть в моих текстах.
Как вытаскивал себя из этого?
Музыкой. Вообще творчество очень помогает душе. Много разных моментов было в жизни, и меня всегда вытягивала музыка. Что бы я делал и где бы был, если бы не она, даже не знаю... Зависимость — это тяжелый недуг. И ты не слышишь никого, никто не может на тебя повлиять, по крайней мере на меня — точно. Слава богу, у меня не было ситуаций, когда случалось что-то непоправимое, хотя бывало разное. Просто ты в таком состоянии не отвечаешь за свои действия, и это страшно. Ты теряешь всё ценное, что есть в твоей жизни, за этим нет счастья. Когда ты зависим от чего бы то ни было, вокруг тебя разруха, как ни крути. Мне повезло в какой-то момент от этого устать, и нашлись люди, вовремя объяснившие мне, что есть куча простых вещей, от которых можно получать удовольствие. Сейчас я даже алкоголь не употребляю, и уже много лет.
А в какой момент ты почувствовал, что стал популярен? То, что твои песни люди знают и любят?
Да, признаться, я и сейчас этого не чувствую. (Смеется). Я вообще всё это начинал делать для себя. Ну выложили в сеть. Я не думал, что стольким людям зайдет. Мой брат — музыкант, на гитаре играет. И как-то решили с ним поиграть в небольшом заведении. Позвали только своих, человек тридцать... а пришло триста! И вот когда я их всех увидел, впервые испытал нечто похожее на популярность. То есть такое чувство, когда ты понимаешь, что кому-то еще нравится то, что ты делаешь. Это до первого альбома было.
Ты — первый русский артист, который смешал рэп с электронной музыкой. Как пришла такая идея?
Я вырос на электронной музыке. Она мне всегда очень нравилась, плюс было интересно миксовать разные стили. Как-то сидели с ребятами, решили попробовать наложить текста. Так получился Electrodog. На какое-то время ты будто бы пропадал. С чем это было связано? У меня был конфликт с «продюсером», и некоторое время я не мог выступать под своим псевдонимом. Пробовал выступать под другим именем.
На больших площадках?
Да нет. Помню, приехал в какую-то глубинку выступать. Меня попросили медляк, я стал читать, а парни начали месить друг друга из-за девочек. Мне потом сказали: «Нормально так ты медляком народ тут раскачал, респект». (Смеется.) Было и такое. И это уже после больших площадок. Потом псевдоним я себе вернул.
Ты себе песни пишешь сам?
Да.
И очень многим артистам, так?
Очень многим — наверное, громко сказано. Мы как-то сидели с Андреем Чёрным (продюсер Юлианны Карауловой. — Прим. ОK!). Он сказал, что Юлианне нужно бы дописать куплет в песню. Мне сначала это показалось странным. Я привык писать для себя. Не был уверен, что получится, но написал. Им понравилось, и хорошо зашло. После этого уже Дмитрий Маликов приехал к нам на студию, и мы с ним поработали. Написал песню для Ёлки — «Мир открывается», потом еще несколько песен, в том числе и для ее проекта ЯАVЬ. Както свела судьба с ChinKong (саунд-продюсер Владимир Чиняев) и Александром «Львом» Коноваловым, с ними в команде мы сделали много крутых песен: «Смотри», «Небо в глазах» — Полине Гагариной, и с EMIN’ом мы тоже вместе работали над его альбомом «Девочка моя»... Это всё вроде начиналось как хобби, а сейчас разрослось до глобальных масштабов.