Наследницы по прямой
Анна и Надежда Михалковы уже давно перестали ассоциироваться только со своим знаменитым отцом Никитой Михалковым. Обе делают в кино серьезную самостоятельную карьеру. Например, участие Анны Михалковой в том или ином проекте — это уже для будущего фильма гарантия качества. А Надежда недавно удивила всех своими режиссерскими амбициями. Она сняла дебютный фильм «Проигранное место».
Аня, скажи, как старшая сестра, ты какие чувства испытала, когда Надя сказала, что хочет снимать кино? Что это было такое?
Это была авантюра. (Смеется.) Конечно, у меня были сомнения. Это почти то же самое, если бы Надя занималась чем-то еще и вдруг решила стать актрисой. Здесь неминуемо возникает история про сравнения с папой, надо быть всегда к этому готовой.
Быть начеку?
Нет, не начеку, а просто быть готовой к тому, что тебя будут сравнивать, — не бояться этого, а рисковать. Поэтому когда Надя все-таки решила попробовать, я, с одной стороны, очень обрадовалась, а с другой, естественно, начала переживать, получится у нее или нет.
Надя, а ты сама что скажешь: как вообще ты на это дело решилась?
Не знаю. (Улыбается.) До сих пор спрашиваю себя: «Зачем я это сделала?» Появилась даже шутка, что самое худшее, что можно было сделать с моей фамилией в нашей стране, — это снять кино. Чтобы в очередной раз услышать, кто и что думает о Михалковых и почему они все такие.
Какие?
Вот какие-то «такие». (Улыбается.) Каждый воспринимает нас по-своему.
Хорошо. И все-таки: кино. Решила, что хочешь быть «владычицей морскою»?
Нет. На самом деле это не из-за того, что я решила стать «владычицей морскою». Моя идея заключалась в том, чтобы как-то разнообразить и направить жизнь подростков, которые остались совершенно без внимания со стороны искусства. В российском кино очень мало проектов для молодых ребят и про молодых ребят.
Твое кино такое точечное по своей направленности?
Да. Старшеклассники рассказывают друг другу страшные легенды, и одна из них — про то, что в кинотеатре есть проигранное место: если сядешь на него, то умрешь. Парня-рассказчика все высмеивают, а потом платят за это. Фильм так и называется — «Проигранное место».
Такой фильм ужасов?
Да.
У тебя перед глазами все эти годы был пример двух замечательных подростков, сыновей твоей сестры Ани. Ты с них срисовывала главных героев?
Вообще, ребята очень сильно мне помогли, это правда.
Они толковые парни, я знаю.
Да-да-да. Помимо этого, у них хороший вкус, у них обоих есть свое мнение, и, что мне очень помогло, они очень разные. Мне не надо было искать большое количество подростков — два представителя разных весовых категорий у меня уже были.
Но племянников в своем фильме ты не сняла?
Нет.
А сестра снималась.
Сестра снималась.
Аня, не могу не спросить: каково это — работать с режиссером Надеждой Михалковой?
Каково? Мне было очень комфортно. Оказалось, что Надя очень требовательный режиссер, и, пока она не добивается на площадке того, что хочет увидеть (а в ситуации, когда работаешь с подростками, это крайне сложно), она не останавливается и продолжает репетировать. Более того, она не просто использует твою органику, но и просит делать что-то другое.
А ты кого играешь?
Следовательницу. Мы пробовали много разных вариантов, и, если говорить о работе актера с режиссером, мне кажется, эта профессия Наде вообще очень подходит. С ней работать интересно и спокойно, потому что ты можешь положиться на ее вкус и на какой-то такт, с одной стороны, а с другой — на умение настаивать на своем.
Надя, приятно слышать такое от сестры?
Не то слово, особенно если вспомнить смену, когда Аня ругалась... Ане в принципе очень сложно делать замечания, в том плане что она в кадре всегда всё делает хорошо.
Конечно, Анна Михалкова — первоклассная актриса.
Да, она хорошая актриса. Ох, тяжело это произносить! (Улыбается.)
Анна: Спокойно, это наша шутка.
Надежда: Да мы шутим всё время. Мы еще смеялись, что я стала режиссером, просто чтобы отомстить Ане и поиздеваться над ней, когда она будет в кадре. Аня сейчас говорила очень приятные слова. Правда. Аня — одна из немногих, чье мнение имеет для меня значение. Без преувеличения. Чаще всего мне всё равно, что скажут.
Надя, ты сказала, что была смена, когда Аня ругалась...
Да. Была смена, когда Аня сделала всё прекрасно с первого дубля, но у меня в голове была немного другая картинка. Наверное, так у каждого режиссера, особенно дебютанта: ты иначе представляешь себе ритм текста, сцены, и, если он немножко где-то сбивается, ты можешь зафиксировать этот момент и постараться направить артиста в нужное тебе русло. Ну вот, собственно, с Аней было очень смешно, я говорю: «Анют, Анечка, ну пожалуйста, девочка моя, котик, не могла бы ты сделать немножечко вот так...» И на третий дубль Аня уже просто: «Если она сейчас ко мне опять подойдет и скажет, что будет еще один дубль!.. Она меня достала! Что ты хочешь от меня, уйди!» (суровым ворчащим голосом. — Прим. OK!). И я уже понимаю, что всё, уговаривать ее — не вариант, поэтому говорю: «Ну хорошо, давай оставим как есть». И она такая: «Ладно, хорошо, давай сделаем еще один дубль!» (Смеется.) Я понимаю, что мне легче: я знаю, кто такой артист и какой должен быть к нему подход, — не раз наблюдала, как работает папа.
И кроме того, ты сама снимаешься лет с пяти.
Это всегда какая-то игра. Если начинаешь заигрываться и пытаться доказать свою правоту, то ты обречен. Результата не будет. Ты потратишь время на отстаивание своего «я», доказывая, что ты хозяин на площадке.
А какая должна быть атмосфера на площадке?
Комфортная для артиста. Можешь ругаться сколько угодно: если сцена не пойдет, то это не поможет. К тому же у нас девять молодых ребят. Одной девочке было 15, кому-то — 20, но в целом они все выглядят как одна команда. С одним парнем надо было всё время разговаривать, он мучил меня, перед тем как выйти играть свою сцену, и я уже готова была его убить: «Всё, делай уже, что хочешь, что ты ко мне пристал?» А он въедливо: «Нет, ну подождите, тут вот... а вот это как, а это?» Другой, наоборот, сам не подойдет, но ему надо обязательно ненавязчиво оказать внимание.
Так что приходится еще быть тонким психологом.
Да, в этот момент надо, чтобы у всех всё сложилось, а кому-то, конечно, и по голове нужно настучать.
А ты можешь быть жесткой?
О да. Я поняла, что да. Точнее так: я знала это и раньше, но наконец все вокруг это поняли... (Улыбается.)
...а до этого думали, что ты мягкая и пушистая?
Одуванчик. Те, кто плохо меня знал, — да. А так, конечно, я не терплю никакого хамства, особенно на съемочной площадке, за это правда можно получить.
Аня, а ты что-то новое открыла в своей сестре во время съемок?
Естественно, я не всё время была на площадке, но, когда приезжала на съемки, мне очень нравились отношения внутри группы. Ведь чаще всего съемочные процессы — это все на грани истерики. А в Наде есть очень хорошее сочетание: с одной стороны, требовательность, с другой — очень выдержанная форма поведения. Изначально же все к ней отнеслись с настороженностью, несмотря на то что почти все члены съемочной группы — это и товарищи, и друзья: «Как будет?», «Что будет?», «Насколько она компетентна в этом деле?» А когда я приехала, через некоторое время после начала съемок, Надя уже была абсолютным капитаном корабля, все работали настолько слаженно и заинтересованно... Вообще, ситуация сейчас немного дурацкая: мы сидим с Надей и друг друга пытаемся хвалить.