Отрывок из книги политологов Ивана Крастева и Стивена Холмса

ОгонёкКультура

Симулякры демократии

Почему запад проигрывает борьбу за демократию? Именно такой подзаголовок у книги известных политологов Ивана Крастева и Стивена Холмса «Свет, обманувший надежды», которая выходит в издательстве «Альпина Паблишер». Отрывок из нее «Огонек» печатает с сокращениями

Берлинская стена пала, впереди светлые перспективы, люди ликуют… Спустя три десятка лет от реализованных перспектив ощущения другие

Еще вчера будущее казалось светлее… После окончания холодной войны надежды на глобальное распространение либеральной капиталистической демократии были огромны. Казалось, на геополитической сцене вот-вот разыграется спектакль наподобие «Пигмалиона» Бернарда Шоу — оптимистической нравоучительной пьесы о том, как профессор фонетики за короткий срок научил бедную цветочницу говорить, как королева, и непринужденно вести себя в приличном обществе.

Книга
Ивана Крастева
и Стивена Холмса
«Свет, обманувший
надежды»
выходит в
издательстве
«Альпина
Паблишер»

Преждевременно отпраздновав интеграцию Востока в Запад, увлеченные зрители в конце концов осознали, что разыгрывающийся перед ними спектакль идет не по сценарию.

Последние отблески торжества либеральной демократии после холодной войны померкли на фоне китайского экономического чуда, организованного политическим руководством, которое ни в коем случае не было ни либеральным, ни демократическим. Попытки спасти доброе имя либеральной демократии, выпятив ее достоинства в сравнении с незападными автократиями, были перечеркнуты безответственными нарушениями либеральных норм на самом Западе — таких, например, как пытки заключенных и очевидные сбои в работе демократических институтов. Недаром сегодня либеральных исследователей больше всего занимает вопрос, как происходит атрофия и угасание демократий.

Да и сам идеал открытого общества как-то потускнел. Для многих разочарованных граждан открытость сегодня вызывает скорее тревогу, чем надежду. Когда рухнула Берлинская стена, в мире оставалось всего 16 подобных сооружений. Сегодня построены или строятся 65 укрепленных пограничных периметров. В исследовании «Границы, заборы и стены» эксперт из Квебекского университета Элизабет Валле отмечает, что почти треть государств воздвигает вдоль своих границ заграждения.

Большинство европейцев и американцев теперь считает, что их детям суждено прожить менее полноценную и благополучную жизнь, чем та, что выпала им самим. Общество почти разуверилось в демократии, старые политические партии распадаются или вытесняются аморфными движениями и популистскими вождями, что ставит под вопрос готовность организованных политических сил бороться за выживание демократии в кризисный период. Избирателей в Европе и Америке, напуганных призраком масштабной миграции, все сильнее привлекают ксенофобская риторика, авторитарные лидеры и надежно защищенные границы. Они уже не верят, что историю XXI века украсят либеральные идеи, исходящие от Запада: они боятся, что ей навредят миллионы людей, стремящихся на Запад. Права человека, некогда превозносимые как заслон против тирании, ныне все чаще видятся помехой в борьбе демократий с терроризмом. Либерализм настолько разуверился в себе самом, что стихотворение Уильяма Батлера Йейтса «Второе пришествие», написанное в 1919 году, после одного из самых кровопролитных конфликтов в истории человечества, в 2016 году стало у политических обозревателей практически обязательным рефреном. Век спустя строки Йейтса: «Всё рушится, основа расшаталась, / Мир захлестнули волны беззаконья»,— отражают самые дурные предчувствия защитников либеральной демократии по всему миру.

Бен Родс, помощник и близкий друг Барака Обамы, в мемуарах «Мир как он есть» отмечал, что покидающего Белый дом президента больше всего волновал вопрос: «Что, если мы ошиблись?» Что, если либералы неверно интерпретировали суть периода, наступившего после холодной войны?

Ощущение конца

Тридцать лет назад, в 1989 году, сотрудник Госдепартамента США Фрэнсис Фукуяма точно уловил атмосферу того времени. За несколько месяцев до того, как немцы начали отплясывать на развалинах Берлинской стены под аккомпанемент разрушавших ее кувалд, он провозгласил, что холодная война, по сути, закончилась. Неоспоримую победу либерализма над коммунизмом закрепило десятилетие экономических и политических реформ, инициированных Дэн Сяопином в Китае и Михаилом Горбачевым в СССР. Уничтожение марксистско-ленинской альтернативы либеральной демократии, как утверждал Фукуяма, говорило о полном исчезновении жизнеспособных системных альтернатив западному либерализму.

Уверенное декларирование того, что никакой привлекательной альтернативы западной модели не существует, объясняет, почему тезис Фукуямы тогда настолько пришелся ко двору в себялюбивой Америке и показался настолько самоочевидным диссидентам и реформаторам по ту сторону «железного занавеса». За год до этого, в 1988-м, несколько самых яростных сторонников демократического плюрализма в СССР издали сборник статей под заголовком «Иного не дано». Настольная книга советских прогрессистов тоже утверждала, что внятной альтернативы западной капиталистической демократии не существует.

При однополярном миропорядке, в котором доминировал Запад, либерализм казался незыблемой величиной в сфере нравственных идеалов. Это идейное превосходство, в свою очередь, придало западным институциональным формам такую нормативную легитимность, что их копирование представлялось обязательным для всех, кто был на это способен. Однако после того, как первоначальные надежды на успешный экспорт западной политэкономической модели стал рушиться, мир постепенно начал испытывать отвращение к политике имитации.

Откат к антилиберализму стал, похоже, неизбежным ответом мироустройству, не предусматривавшему политических и идеологических альтернатив. Именно их исчезновение, а не тяга к авторитарному прошлому или историческая враждебность к либерализму, лучше всего объясняет нынешние антизападные настроения в посткоммунистических обществах. Убежденность в том, что «иного не дано», сама по себе подняла в Центральной и Восточной Европе волну популистской ксенофобии и реакционного почвенничества, захлестнувшую сегодня и бoльшую часть мира. Отсутствие адекватных альтернатив либеральной демократии стало стимулом для резкого недовольства, потому что на самом базовом уровне людям нужен выбор или хотя бы его иллюзия.

Популисты выступают не против конкретного (либерального) политического устройства, а против замены коммунистического догматизма либеральным. Посыл левых и правых протестных движений фактически состоит в том, что бескомпромиссность тут неуместна. Они требуют признавать различия и уважать самобытные особенности.

Разумеется, свести причины одновременного появления в 2010-е годы авторитарных антилиберальных течений в разных странах к действию одного-единственного фактора нельзя. Однако решающую роль, как мы полагаем, сыграло недовольство «канонизацией» либеральной демократии и политикой имитации в целом.

Для начала обратимся к свидетельствам двух самых ярких критиков либерализма в Центральной Европе. Польского философа, консерватора, члена Европарламента Рышарда Легутко раздражает «безальтернативность либеральной демократии», ставшей «единственным признанным путем и методом организации коллективной жизни», и то, что «либералы и либеральные демократы заставили замолчать и маргинализировали практически любые альтернативы и все нелиберальные концепции политического устройства». Ему вторит известный венгерский историк Мария Шмидт, главный идеолог-интеллектуал Виктора Орбана: «Мы не хотим копировать то, что делают немцы или французы. Мы хотим жить своей жизнью». Оба заявления демонстрируют, что упрямое нежелание принимать «полное исчезновение жизнеспособных системных альтернатив западному либерализму» помогло превратить породившую подражания мягкую силу Запада в слабость и уязвимость, лишив ее мощи и авторитета.

Отказ преклоняться перед либеральным Западом стал основой антилиберальной контрреволюции в посткоммунистическом мире и за его пределами. Такую реакцию нельзя просто игнорировать, прикрываясь банальностями о том, что «валить все на Запад» — дешевый трюк незападных лидеров, пытающихся уйти от ответственности за собственную провальную политику. История гораздо сложнее и глубже. Помимо всего прочего, это история того, как ради гегемонии либерализм отказался от плюрализма.

Слова и необходимость

Попытки бывших коммунистических стран походить на Запад после 1989 года называли по-разному — «американизация», «европеизация», «демократизация», «либерализация», «расширение», «интеграция», «гармонизация», «глобализация» и так далее, но речь в любом случае шла о модернизации через имитацию и интеграции через ассимиляцию. По мнению популистов из Центральной Европы, после краха коммунистических режимов либеральная демократия стала новой непреложной догмой. Они постоянно жалуются, что подражание ценностям, подходам, институтам и практикам Запада превратилось в императив.

После падения Берлинской стены всестороннее подражание Западу повсеместно считалось наиболее эффективным способом перехода от недемократического общества к демократическому. Эта посылка сегодня стала предметом яростной критики со стороны популистов — во многом в силу заложенной в ней моральной асимметрии.

Потуги на имитацию

Всеобъемлющая имитация институтов, о которой идет речь, предполагает, во-первых, признание морального превосходства имитируемых над имитаторами; во-вторых, политическую модель, декларирующую отсутствие какой-либо жизнеспособной альтернативы; в-третьих, ожидание, что имитация будет полной и безусловной, без адаптации к местным традициям; и в-четвертых, легитимное право имитируемых (и поэтому имплицитно обладающих превосходством) стран постоянно надзирать за имитирующими и оценивать их прогресс. Не заводя аналогию слишком далеко, отметим, что стиль имитации режима, возобладавший после 1989 года, странным образом напоминает советские выборы, когда избиратели под контролем партийных чиновников притворялись, что «выбирают» единственного кандидата.

Необходимо различать имитацию средств и имитацию целей. Первое мы называем заимствованием, а не имитацией. Классическую формулировку этого различия предложил выдающийся экономист и социолог Торстейн Веблен, который в начале ХХ века писал, что японцы позаимствовали у Запада «промышленные умения», но не его «духовное мировоззрение, правила поведения и этические нормы». Заимствование технических средств не влияет на идентичность, в то время как имитация нравственных целей проникает глубже и может привести к радикальным процессам трансформации, в чем-то сродни процессу «обращения в веру». Перестраивая свои общества после 1989 года, жители Центральной Европы стремились копировать образ жизни и моральные установки, которые видели на Западе. Китайцы, напротив, избрали адаптацию западных технологий для стимулирования экономического роста и повышения престижа коммунистической партии, чтобы противостоять «сладкозвучному зову сирен» Запада.

Имитация морально-этических норм (в отличие от заимствования технологий) заставляет подражать тем, кем вы восхищаетесь, при этом постепенно теряя самобытность, и как раз в тот период, когда собственная уникальность и общая вера (в том числе и в себя) должна быть основой борьбы за достоинство и признание группы, к которой вы принадлежите. Господство культа инновации, креативности и оригинальности, лежащего в основе либерального мира, означает, что население даже таких экономически успешных стран, как Польша, воспринимает проект адаптации западной модели под надзором Запада как признание в невозможности избавиться от подчиненности Центральной Европы иностранным инструкторам и арбитрам. Симуляция самоуправления в странах, которыми на деле управляли западные политики, уже сама по себе была изрядной проблемой. Но последней каплей стали унизительные нотации западных «варягов», упрекавших поляков и венгров в том, что те следуют демократическим процедурам лишь формально, а ведь местные политические элиты полагали, что от них требуется именно это. Говоря о непредвиденных последствиях однополярной эпохи имитаций и называя очевидный после 1989 года имитационный императив основной причиной превращения либеральной мечты в либеральный кошмар, мы имеем в виду модели имитационного поведения и имитационной интоксикации, которые требуют большей эмоциональной отдачи и ведут к более глубоким изменениям, чем простое подражание. Речь идет о комплексном политическом преображении, которое — отчасти оттого, что оно происходило под контролем и по указке (но не по команде) Запада,— вызывает чувство стыда и обиды, а также страх «культурного стирания».

Чувство стыда и унижения, вызванное попыткой встроиться в чужую иерархию ценностей за счет утраты своих предпочтений и установок и осознанием того, что делали это ради свободы, но взамен получили презрительные взгляды за якобы недостаточное усердие,— именно эти эмоции и ощущения спровоцировали антилиберальные протесты, начавшиеся в посткоммунистической Европе, прежде всего в Венгрии и теперь распространившиеся по всему миру.

Отзеркаливание

Первой реакцией Кремля на доминирование либерализма была своеобразная форма симуляции — нечто вроде защитного механизма относительно слабой жертвы, позволяющего избежать атаки опасных хищников. Российская политическая элита сразу после распада СССР отнюдь не была единой. Но большинство считало совершенно естественным имитировать демократию, потому что почти два десятилетия до 1991 года они так же симулировали коммунизм.

Российские либеральные реформаторы, в том числе Егор Гайдар, искренне восхищались демократией, но были убеждены, что, учитывая масштабы страны и авторитарные традиции, столетиями формировавшие общество, создать рыночную экономику при правительстве, следующем воле народа, невозможно. Создание «имитационной демократии» в России в 1990-е годы не предполагало реальных, трудных политических преобразований. Это был только фасад, бутафория, напоминающая демократию лишь с виду. Тем не менее маскарад оказался настолько эффективен, что на время тяжелого переходного периода позволил ослабить давление Запада, требовавшего политических реформ,— они не привели бы к формированию подотчетного гражданам правительства, но могли при этом поставить под угрозу изначально травматичный процесс экономической приватизации.

К 2011–2012 годам демократический фарс себя изжил. Российское руководство переключилось на подпитываемую ресентиментом политику агрессивной пародии — открыто враждебной и намеренно провокационной имитации. Для ее описания совсем не подходит принятый в исследованиях имитационной внешней политики термин «обучение посредством наблюдения». Мы предпочитаем называть этот феномен отзеркаливанием. Раздраженный требованиями подражать идеализированному образу Запада, которые он считал догматическими и бессмысленными, Кремль решил имитировать наиболее одиозные (со своей точки зрения) политические приемы американского правящего класса, чтобы, будто в зеркале, показать западным «миссионерам», как они выглядят на самом деле, без грима самовлюбленности и претенциозности. Отзеркаливание позволяет бывшим имитаторам поквитаться с образцами, демонстрируя их неприглядные пороки и раздражающее лицемерие. Это яростное стремление к срыванию масок особенно примечательно потому, что оно часто становится самоцелью Кремля, достижение которой не сулит стране каких-то сопутствующих выгод и порой обходится очень дорого.

Мы считаем, что Кремль, наигравшись в 1990-е годы в симуляцию ответственности политиков перед гражданами, сегодня полностью потерял интерес к демократическим спектаклям. Вместо попыток имитировать внутреннюю политическую систему США Владимир Путин и его окружение решили воспроизводить незаконные вторжения американцев во внутренние дела других стран. В общем, Кремль пытается сконструировать зеркало, в котором Америка видела бы собственную склонность нарушать международные правила, которые она притворно уважает. Снисходительность, с которой Москва это делает, должна унизить американцев и поставить их на место.

Появление на международной арене напористого Пекина, готового бросить вызов гегемонии Вашингтона, говорит о завершении эпохи имитации, как мы ее понимаем. В своем прошении об отставке в декабре 2018 года министр обороны США Джеймс Мэттис написал, что «китайские руководители хотят сформировать мир в соответствии со своей авторитарной моделью». Речь не идет о конфликте соперничающих универсалистских представлений о будущем человечества, в котором каждая сторона старается привлечь союзников с помощью идеологической обработки или революционной смены режима. В современной международной системе асимметрия чистой силы уже начала вытеснять асимметрию самопровозглашенного морального превосходства. Впечатляющий подъем Китая позволяет предположить, что крах коммунистической идеи в 1989 году не был безоговорочной победой либерализма. Напротив, однополярный порядок стал миром, гораздо менее дружественным для либерализма, чем можно было тогда предположить.

Фото: Epa / Str / Vostock Photo

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Несносные кумиры Несносные кумиры

Почему в Германии Маркс и Бисмарк более спорные фигуры, чем Тельман?

Огонёк
Она позволила делать с собой все: страшный перформанс Марины Абрамович Она позволила делать с собой все: страшный перформанс Марины Абрамович

Никто не знал, до какой чего могут дойти люди, которым дали абсолютную власть

Cosmopolitan
«Решить отдельно карабахский вопрос все-таки можно» «Решить отдельно карабахский вопрос все-таки можно»

Куда уходят корни конфликта между Азербайджаном и Арменией

Огонёк
Шпион, пришедший с неба Шпион, пришедший с неба

В истории холодной войны начиналась новая, очень динамично написанная страница

Дилетант
Переговоры между военными делегациями КНДР и Республики Корея Переговоры между военными делегациями КНДР и Республики Корея

Пханмунчжом, 1983 год

Дилетант
Место на карте: Золотые горы Алтая Место на карте: Золотые горы Алтая

Знакомимся с историей легендарных природных памятников России

Культура.РФ
Сладость обиды Сладость обиды

Социальные сети как фабрика показных переживаний

Огонёк
Жесткое планирование и короткие встречи: что делает Илон Маск, чтобы оставаться продуктивным Жесткое планирование и короткие встречи: что делает Илон Маск, чтобы оставаться продуктивным

Как Илону Маску удается делать множество дел одновременно?

Esquire
Бежевый — главный хит последних сезонов. Рассказываем, почему он выглядит дорого и модно, оставаясь при этом вневременным Бежевый — главный хит последних сезонов. Рассказываем, почему он выглядит дорого и модно, оставаясь при этом вневременным

Почему бежевый цвет ассоциируется с «новой роскошью»

Esquire
Когнитивный диссонанс Кремля: чем хабаровский протест опасен для власти Когнитивный диссонанс Кремля: чем хабаровский протест опасен для власти

Чтобы справится с хабаровским протестом, Кремлю придется переступать через себя

Forbes
Люди создают животных, не способных жить: жертвы селекции в XXI веке Люди создают животных, не способных жить: жертвы селекции в XXI веке

Мы привыкли думать, что селекция направлена на улучшение качеств животных

Популярная механика
Доктор Смерть: британский врач, убивший несколько сотен пациентов Доктор Смерть: британский врач, убивший несколько сотен пациентов

Гарольд Шипман, убивший несколько сотен пациентов, обвел всех вокруг пальца

Cosmopolitan
Счастливый мезальянс: как отбить атаку родных и друзей? Счастливый мезальянс: как отбить атаку родных и друзей?

Как выстоять под натиском и спасти свой союз

Psychologies
Семейные ценности: как российским миллиардерам правильно передать состояния детям Семейные ценности: как российским миллиардерам правильно передать состояния детям

Почему дети богатых родителей редко участвуют в управлении семейным делом

Forbes
Игры нашего двора Игры нашего двора

Не знаешь, чем занять ребенка летом?

Лиза
Порноактер и альфонс: с кем встречались знаменитые бунтарки в начале карьеры Порноактер и альфонс: с кем встречались знаменитые бунтарки в начале карьеры

С кем встречались знаменитые красотки до того, как стать суперзвездами

Cosmopolitan
Не делай так: 10 ошибок в деловом стиле, которые нельзя допускать Не делай так: 10 ошибок в деловом стиле, которые нельзя допускать

Как выбрать одежду для офиса?

Cosmopolitan
Отношения с грибами оказались главным фактором роста корней Отношения с грибами оказались главным фактором роста корней

Растение выбирает, самому добывать минералы или отдать эту задачу мицелию гриба

N+1
7 спортивных занятий для тех, кто не любит бег 7 спортивных занятий для тех, кто не любит бег

Что делать, если бегать вы не любите или не хотите?

РБК
Почему Голливуд так любит ремейки? Почему Голливуд так любит ремейки?

Ваша ностальгия уже давно стала валютой

GQ
Правила жизни Тома Стоппарда Правила жизни Тома Стоппарда

Правила жизни драматурга Тома Стоппарда

Esquire
Майя Мухамеджанова: Прощайте, манипуляции. Как онлайн-образование помогает решать проблемы топ-менеджеров Майя Мухамеджанова: Прощайте, манипуляции. Как онлайн-образование помогает решать проблемы топ-менеджеров

Как топ-менеджерам бороться с токсичными сотрудниками?

СНОБ
Легкие люди: Алина Фаркаш о том, почему одним живется легко, а другим - трудно Легкие люди: Алина Фаркаш о том, почему одним живется легко, а другим - трудно

Почему для одних жизнь — вечная борьба, а для других — дождь из подарков судьбы?

Cosmopolitan
5 старинных и легендарных мечей Азии 5 старинных и легендарных мечей Азии

Самые необычные мечи, созданные азиатским оружейным гением

Популярная механика
Рассмешили весь мир: женщины-комики, которые не боятся жестко шутить над другими Рассмешили весь мир: женщины-комики, которые не боятся жестко шутить над другими

Эти женщины могут шутить на самые острые темы

Cosmopolitan
Роскошные тачки и бриллианты: сколько и на чем зарабатывает Моргенштерн Роскошные тачки и бриллианты: сколько и на чем зарабатывает Моргенштерн

Разбираемся, откуда у рэпера Алишера Моргенштерна такие деньги

Cosmopolitan
Платья для нимф, улиток и статуй в память о художницах-сюрреалистках Платья для нимф, улиток и статуй в память о художницах-сюрреалистках

Марина Прохорова о Christian Dior haute couture сезона FW 2020/21

Weekend
Красивые и стройные ноги: советы тренера, которые помогут добиться результата Красивые и стройные ноги: советы тренера, которые помогут добиться результата

Стройные ноги требуют немало усилий

Cosmopolitan
Купи! Купи! Купи! Купи! Купи! Купи!

Как объяснить ребенку, почему вы не можете прямо сейчас купить именно эту вещь

Домашний Очаг
Юлия Гиппенрейтер: «Личностями не рождаются» Юлия Гиппенрейтер: «Личностями не рождаются»

Что влияет на нас больше — качества врожденные или заложенные воспитанием?

Psychologies
Открыть в приложении