А что думает ГлавПУР?
З0 июля 2018 года в структуре Минобороны появилось Главное военно-политическое управление Вооруженных сил, а 21 сентября 2020 года президент РФ подписал указ, в соответствии с которым теперь и в войсках национальной гвардии будут созданы структуры для организации «военно-политической (политической) работы». Как будет функционировать система политруков в ХХI веке, мы пока не знаем. Зато можем вспомнить, как она работала в веке ХХ.
В октябре 1917 года Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов назначил военных комиссаров. Они должны были представлять в воинских частях партию большевиков и заставлять офицеров подчиняться приказам советской власти. Это казалось делом временным, а вышло иначе: институт политработников, рожденный в революционном 17-м, сохранялся в вооруженных силах всю советскую историю.
Жандармские замашки
Создавая Красную армию, председатель Реввоенсовета республики и нарком по военным и морским делам Лев Троцкий занял принципиальную позицию: военными делами должны заниматься профессионалы, то есть кадровые офицеры. Он отдал им почти все высшие командные посты (из 20 командующих фронтами 17 были кадровыми офицерами, все начальники штабов — бывшие офицеры, из 100 командующих армиями 82 — в прошлом офицеры). Однако все эти назначения давались Троцкому с большим трудом: в большевистском руководстве «бывших» на дух не принимали. И в качестве «страховки» приставляли к ним надзирающих комиссаров, которые, в свою очередь, вызывали жесточайшую аллергию у профессиональных военных.
Первый главнокомандующий Вооруженными силами Советской России бывший полковник Иоаким Вацетис писал В. Ленину об оскорбительном недоверии к недавним офицерам: «Каждый комиссар, назначенный контролировать деятельность какого-нибудь отдела в штабе, имеет своим затаенным желанием поймать в контрреволюционности и предательстве какое-нибудь лицо генштаба... Такими замашками страдали жандармы старого режима, служебное повышение которых находилось в сильной степени в зависимости от того, сколько удастся раскрыть заговоров».
Обращение Вацетиса к вождю, впрочем, последствий не имело, а «революционная практика» сложилась сама собой: военкомы не доверяли бывшим офицерам и вмешивались в чисто военные дела, а приказы считались действительными только в том случае, если они подписаны еще и комиссаром. При этом некоторые политработники (как Климент Ворошилов, например) считали себя полководцами и обижались на то, что Троцкий предпочитает профессионалов. Обиженные Троцким неизменно находили поддержку у Сталина, который не верил «бывшим» паталогически. Со временем Сталин сделал Ворошилова (образование — два класса начальной школы) военным министром.
Сравнивают с попами
Если в период революции существование института военных комиссаров многим казалось оправданной мерой (новая власть не могла быть уверенной в абсолютной лояльности офицеров старой армии), то после окончания Гражданской войны контроль над армией со стороны комиссаров и особистов уже в среде «новых военных» начал вызывать вопросы. Доказавшие свою преданность пролетарскому делу красные командиры говорили о необходимости единоначалия и настаивали: двойное подчинение в воинском механизме невозможно. Сменивший Троцкого на посту военного министра Михаил Фрунзе тоже высоко ценил профессионализм. Он добивался жесткого соблюдения принципа единоначалия, отнимая у комиссаров их власть.
Аппаратные схватки продолжались вплоть до 12 мая 1927 года, когда большевистское политбюро приняло постановление «О политруководстве в Красной армии». С этого дня вместо комиссаров появились помощники командира по политической части. Хотя «на местах» с таким решением не все были согласны: политработники продолжали ощущать себя полноправными комиссарами и не желали подчиняться командирам.
Вместо боевой учебы сделали упор на политзанятия. Красноармейцы видели, что между рассказами политруков и реальной жизнью мало общего. В «Обзорах политического состояния СССР», которые составлялись информационным отделом ведомства госбезопасности, говорилось, что в армии политработников сравнивают с попами: «При царе нас опутывали законом Божьим в школах. Сейчас стали опутывать политруки, которые рисуют нам картины, что везде хорошо, а придешь домой — жрать нечего».