Европа как компетенция МВД
Бомба миграционного кризиса, заложенная либеральным режимом въезда в ЕС, рванула накануне июньского саммита Евросоюза. Повестку дня меняют в прямом эфире: стратегические реформы зависли, ключевые страны готовят пересмотр гуманитарной политики, радикалы подгоняют процесс, канцлер ФРГ признала, что на кону — судьба ЕС. Похоже, и ее собственная
Ангела Меркель вряд ли досидит в кресле канцлера до конца срока, а может, и до конца года. Все это выявил новый кризис: в средине июня глава МВД Хорст Зеехофер выдвинул ультиматум главе правительства Ангеле Меркель.
«Я не могу больше работать с этой женщиной»,— произнес он, если верить еженедельнику Welt am Sonntag. Это не по-немецки категоричное заявление прозвучало после того, как канцлер не одобрила запрет на въезд в ФРГ тех беженцев, чьи просьбы об убежище уже рассматриваются в других странах ЕС. Глава МВД на таком запрете настаивал.
Дружеский бунт
Ультиматум самого близкого союзника канцлера (Христианско-демократический союз Меркель и Христианско-социальный союз Зеехофера 70 лет выступают единым блоком на выборах и в парламенте) выявил шаткость правящей коалиции, но это не новость. Больше впечатляет, до какой степени проблема беженцев и взятые 15 лет назад в рамках ЕС обязательства дестабилизировали элиту Германии.
Чтобы понять суть проблемы, важно напомнить: ЕС не обещал и не обещает приютить всех, кто добрался до Европы; крыша над головой и соцобеспечение даются лишь беженцам из «горячих регионов». Остальные должны быть депортированы, но часто предпочитают жить нелегально, или же по каким-то причинам (например, правовым) депортированы быть не могут. При этом решать вопросы о предоставлении убежища и содержании беженцев должна та страна, где они впервые ступили на территорию ЕС. Все это прописано в «Дублинском регламенте» от 2003 года, который, к слову, дает немцам право не принимать беженцев вовсе: география ФРГ такова, что проникнуть в страну можно только через другие страны ЕС.
Тем не менее беженцы до ФРГ добираются. Главным образом через Италию, которой, по «Дублинскому регламенту», и надлежит ими заниматься. Делает это, однако, родина Данте неохотно, предоставляя приезжим шанс двигаться дальше, в Германию, куда те и спешат, зная, что там приличные социальные условия даже для тех, кому отказали в убежище и хотят выслать. К тому же решения о депортации не всегда доводятся до конца.
«Противодействие депортациям в ФРГ — уже отрасль промышленности»,— раздраженно бросил один из баварских политиков. Он имел в виду правозащитные организации и армию адвокатов, которые помогают оспаривать решения о высылке. Делают это 90 процентов беженцев: к началу 2018-го в судах ФРГ скопилось почти 400 тысяч апелляций, многим из них не один год. Удовлетворяется до половины, как правило, по формальным признакам: признают, скажем, что власти нарушили некую процессуальную норму. И все по новой: отказ — суд первой инстанции, потом — второй, и далее, вплоть до ЕСПЧ. Канитель может тянуться месяцы и годы (зависит от заинтересованности адвоката). В это время беженец не имеет права работать, но получает небольшую социальную помощь и место в общежитии, где от безделья, неприкаянности, наркотиков, различий в религиозных установках то и дело вспыхивают конфликты. А через 6 лет иммигранта и не выдворить — истек срок давности.
Хорст Зеехофер, став 100 дней назад во главе МВД (важный пост достался важнейшему союзнику неспроста), приступил к разработке концепции, позволяющей ускорить и упростить депортацию тех, кто уже попал в ФРГ. Посыпались упреки (в основном моральные), но компетенцию не оспаривали: высылка — внутреннее дело ФРГ. Вот только глава МВД пошел дальше: он намерен ограничить приток новых беженцев. Предлагается на границе сразу «отсекать» тех, кому уже было отказано во въезде в ФРГ, у кого нет документов (их выбрасывают, зная, что без паспорта выслать нельзя), а также тех, чьи просьбы об убежище рассматриваются в других странах ЕС (из 60 тысяч, просивших убежище в ФРГ в этом году, треть подавала запрос в других странах, что легко выявить с помощью единой системы контроля отпечатков пальцев). Ограничения Зеехофер готов ввести в силу немедленно для начала на границе с Австрией (она между ФРГ и Италией, откуда и шел в последнее время основной поток).
Канцлер выступила категорически против: такие шаги нельзя делать в одностороннем порядке, постоянный контроль противоречит принципу открытых границ и свободного перемещения людей, а это базовый принцип единой Европы. Кроме того, против Австрия, которую заполонят «отсеченные» беженцы. Да и что «закрывать», если граница есть только на картах, а на деле есть всего три КПП.
Понимая сложность проблемы, Меркель «предложила» Зеехоферу подождать, пока она обсудит проблему с коллегами из стран, испытывающих наибольшую «миграционную нагрузку». И напомнила: только канцлер определяет главные направления политики. Задача министров — думать, как их выполнять.
Поскольку это было сказано в телеинтервью, Зеехофер публично дал понять, что чувствует себя оскорбленным. Он же не просто министр, а лидер партии ХСС, которая состоит в блоке с ХДС с 1950‑х годов, входит в правящую коалицию, и играет важную роль в выработке политической линии. Он, мол, обещал избирателям — баварцам — навести порядок и только ради этого вошел в правительство. Что же до общеевропейских переговоров, то они тянутся не один год и результата не дали. Словом, долго ждать он не будет и «просеивать» беженцев может и вопреки запрету канцлера.