Академик Валерий Пузырев: именно генетика и сделала медицину наукой
Научный руководитель Томского национального исследовательского медицинского центра академик Валерий Пузырев — один из основоположников медицинской генетики в Сибири. Когда полвека назад он учился в Новосибирском медицинском институте, в Сибири было одно-единственное научное генетическое учреждение — Институт цитогенетики и генетики СО АН СССР. Первая лаборатория медицинской генетики была открыта в 1978 году в Институте клинической и экспериментальной медицины АМН СССР, но вскоре почти всем составом ее сотрудники переехали из Новосибирска в Томск. Так родился Институт медицинской генетики, который в течение 30 лет (1986–2015) возглавлял академик Пузырев. Что удалось понять, достичь, а что остается тайной за семью печатями, об этом наш разговор.
— Валерий Павлович, в этом году исполняется 135 лет с момента образования первого на востоке страны, в Томске, университета. В истории его становления и развития есть ли «генетические маркеры»?
— Конечно, есть! Прежде всего — Василий Маркович Флоринский, основатель и устроитель Томского императорского университета, попечитель Западно-Сибирского учебного округа, выпускник Петербургской медико-хирургической академии, который был профессором кафедры акушерства и гинекологии, а позднее организовал первую в России кафедру педиатрии. В 1865 году после возвращения из зарубежной научной командировки опубликовал сначала в нескольких номерах журнала «Русское слово», а через год — в виде отдельной книги «Усовершенствование и вырождение человеческого рода». В ней автор изложил «физиологические законы наследственности» (шесть основных положений) и свою концепцию, которую кратко обозначил строчкой: «Гигиена бракосочетания — вот корень народного здоровья».
История русской генетики
— Звучит актуально.
— Согласен! Спустя сто с небольшим лет советский историк генетики профессор Иван Канаев написал статью «На пути к медицинской генетике» («Природа», 1973). Так был обозначен исток медицинской генетики в России.
Но в этом же году в Англии двоюродный брат Чарльза Дарвина антрополог Фрэнсис Гальтон высказывает идею вирикультуры — кастового «разведения» талантливых людей. Такие люди должны заключать браки только внутри своего сообщества, не смешиваясь с остальной массой человечества. Позднее англичанин заменил «вирикультуру» на термин «евгеника». Поразительное свидетельство актуальности темы и роли Флоринского — недавно, буквально пять лет назад, в Кембридже издана книга «С и без Гальтона. Василий Флоринский и судьба евгеники в России». 660 страниц на английском. Автор — Николай Кременцов. Вспомним еще одно событие 1865 года: первооткрыватель законов наследственности Грегор Мендель доложил результаты своих опытов над растительными гибридами брюннскому Обществу естествоиспытателей. Так непросто рождалась генетика.
— Знаю, что Флоринским список томских генетических светил не ограничивается…
— В год открытия Томского университета, в 1888 году, 1 сентября по поручению Флоринского первую лекцию первым студентам Сибири прочитал молодой профессор, только что приехавший в Томск из Казани на службу по кафедре ботаники Сергей Иванович Коржинский. «Что такое жизнь?» — так интригующе звучала тема лекции. Тема эта очень актуальна, особенно в наше время геномной революции. Мало того, его лекция в год прочтения была издана отдельной брошюрой в 48 страниц в Томске.
Коржинский проработал в Томске четыре года и переехал в Петербург.
Там он наряду с ботаническими исследованиями занимался мутационной теорией эволюции (теория гетерогенезиса). Его воззрения отличались от дарвиновских. Он, как и голландский биолог Х. Де Фриз, был сторонником сальтационизма (saltus лат. — «скачок»), предположения о быстром, в течение нескольких поколений, появлении новых, ранее не существующих видов. За выдающиеся заслуги в науке в 1898 году он был избран ординарным академиком Императорской академии наук. Похоже, он и был первым академиком, работавшим в Сибири.
— В научной деятельности врача (Флоринский) и ботаника (Коржинский) важна детальность исследования наследственной компоненты в развитии изучаемых ими объектов (человека, в одном случае, растительного мира — в другом). Как думаете, актуальность таких направлений в исследовании сохраняется в наше время?
— Прошло сто лет, к началу XXI века окончился проект «Геном человека» (2003). Осуществилась надежда ученых-медиков, высказанная в 1892 году канадским врачом Уильямом Ослером: «Если бы не эта огромная межиндивидуальная изменчивость, медицина могла бы быть наукой, а не искусством». Именно сейчас охвачены биологические основы индивидуальной изменчивости, появилась возможность описывать индивидуальные геномы в терминах конкретных генов, мыслить огромными объемами информации, подключая биоинформатику. Я все больше убеждаюсь, что именно генетика сделала медицину наукой. Единство искусства врачевания, накапливаемого веками, оттачиваемое и совершенствуемое новыми инструментами ремесла лечебного дела, и «генетизация» специальных знаний — основа развития современной медицины.
Синтропные болезни
— Знаю, что вы занимались, в частности, изучением коморбидности. Как я понимаю, коморбидность — это сочетание нескольких разных болезней. Оказывается, это может иметь генетическую природу?