Не выходи из комнаты
Мы продолжаем публиковать миниатюры авторов семинара «Вареники», который ведёт Сергей Битюцкий из ростовского КЛФ «Притяжение». В этой подборке — рассказы июльского конкурсного заезда, где были заявлены две темы: «На дальней станции сойду» и «За пять минут до большого взрыва».
Лейб-кучер Сергеев поднял руки к самому лицу. Белые, белее самого первого снега, они дрожали.
Сквозь бешеную кувалду пульса пробились крики. Сергееву удалось подняться. Мир давал юлу, мельтешил и паясничал.
«Государь!» — как молнией пробило весь организм. Сергеев кинулся к карете. У неё начисто снесло зад-нюю стенку; конные казаки, что сопровождали кортеж, лежали навзничь, раненые или убитые.
— Госудааааарь! — закричал Фрол Сергеев, протягивая руки к обугленной каретной утробе, но Александр поднялся жив. Глаза его сверкали, как раскалённые угли. Государь опирался на руки Кулебякина и Дворжицкого.
— Немедля, — рванул воротник ротмистр Кулебякин, озираясь и скаля зубы, — мы должны доставить Государя во дворец!
Александр оттолкнул его и двинулся к верным своим черкесам, на ходу приговаривая:
— Военное достоинство... Пару слов...
Вынырнувшие из пелены казаки тащили человека. Руки его были завёрнуты высоко за голову, с губы свисала клейкая лента слюны. Человек бешено вращал глазами и повторял, точно полоумный:
— Глазов, такое моё фамилие! Глазов! Мещанин!
Александр склонился подле него, и лейб-кучер услышал, как государь шёпотом осведомился у подрывника:
— Меня нынче убьют?
Душегуб затрясся, точно припадочный. Зубы его не находили себе места. Он принялся вдруг хохотать.
От решётки канала отделился человек. Он двигался плавно, как во сне, как бы в тумане. Сергееву показалось, будто человек этот спешит сойти с тротуара на мостовую навстречу Государю, и тот взмахом руки явил заключённый русскими царями Завет с Богом.
Время загустело и издохло. От Невы поднялся пар, и в нём корчилась жалкая кистепёрая рыба. Солнце прервало бег. Облака мёртво встали на небе, а птицы задохлись и пали ниц, неспособные к полёту в замершем воздухе.
— Что в салфетке? — лейб-кучер Сергеев подивился спокойствию Государя.
— Адская машина, — прищурившись, не выказывая и толики изумления, признал душегуб.
— Пружинная?
— На елекстрической тяге.
— Позволишь? — Александр принял бомбу, как птенца, подышал, согревая, пальцами нежно снял покровы.
— Вы не дёрните там чего, — насупился метальщик.
— Прям ноги должно мне оторвать? — на лбу Государя залегла неприятная складка. Сергеев поёжился: знал эту складку и тон этот ведал. Оглянулся на Кулебякина и Дворжицкого. Те синели поодаль, царапали когтями онемевшие рты, зрачки их едва двигались.
— Что скажешь, Фрол? — внезапно кучер обнаружил, что оба они, царь и убийца, смотрят на него. — Убьют ведь меня. И Россия зачахнет.