Гром среди ясного неба
За последние два года Тихон Жизневский прошел “Огонь”, “Топи” и медные трубы: “Майор Гром: Чумной доктор”, “Первый Оскар” и “Либерия: Охотники за сокровищами” закрепили за актером Александринского театра статус одной из самых ярких новых звезд на российском кинонебосклоне. В холодный зимний день мы предлагаем вам погреться в лучах этой славы.
1 января выйдет приквел “Майора Грома” — “Майор Гром: Трудное детство”, где мы увидим твоего героя ребенком. А твое детство было трудным?
Оно было очень счастливым, хулиганским, разбойничьим. Родители предоставляли нам с братом полную свободу, и мы что хотели, то и творили. У нас в Зеленоградске (Калининградская область. — МТ) был огромный двор, где мы постоянно что-то придумывали — вырезали самострелы, устраивали дуэли, жгли что-то, взрывали. Но, конечно, двором не ограничивались: залезали на какие-то башни и стройки, лазили по карьерам — что-то закапывали, что-то раскапывали…
В недавно вышедшей “Либерии: Охотники за сокровищами” ты ищешь библиотеку Ивана Грозного. А в детстве что закапывал и раскапывал?
Закапывали клады. Собирали янтарь, складывали его в коробочки грамм по 200–300 и прятали. Наверное, до сих пор можно где-то найти эти наши янтарные заначки. А откапывали оружие времен Великой Отечественной. Там достаточно было воткнуть лопату в землю, чтобы найти немецкие патроны или снаряды. Раскапывали какие-то тарелки немецкие, вещи, железки. Один раз даже автомат нашли. Бурная была жизнь. Сейчас у детей всё поспокойнее.
Куда вы всё это девали?
Патроны обычно взрывали — порох из них выколупывали, взрывпакеты делали. К счастью, хватило ума не взрывать снаряды — и без нас было много печальных случаев.
Со взрывами?
Не только. Там же еще море в пяти минутах — после шторма часто трупы на берег выбрасывало. Мы с братом сами и тонули, и в сарае горели: делали как-то раз коктейль Молотова и зачем-то попросили нас закрыть, а тут вспыхнул бензин, языки пламени по стенам…
Напрашивается вопрос: а где были родители?
Они работали с утра до вечера, причем не только у нас, но и у всех, так что дети были сами по себе. Хотя и семейных воспоминаний из детства у меня достаточно: мы часто ходили в походы огромной толпой с палатками, песнями у костра и шашлыками.
Получается, в детстве была полная свобода?
Родители нам многое позволяли — мы чувствовали себя в семье абсолютно равноправными и доверяли друг другу. Папа с мамой сразу сказали, что ты нам не принадлежишь, поэтому мы будем просто болтать с тобой, делиться своими мыслями, а ты уж сам решай. Меня никогда не заставляли никуда ходить, я сам решал, чем заниматься. Пять лет ходил на рисование, потом решил уйти, они сказали: “Да, хорошо”. Мы были в первую очередь друзьями.
Какая у вас с братом разница в возрасте?
Полтора года. Я — старший и очень крепко за него взялся. Жестковат был, конечно, с ним, дрались часто, но всё равно очень любим друг друга.