Стас Намин
По случаю 70-(страшно подумать)-летия легендарного рокера, продюсера, художника, хулигана и просто крутого чувака по имени Стас Намин мы вспомнили вехи его долгого пути, обсудили возраст и, конечно, его многочисленных, еще более легендарных друзей.
Вы такой разносторонний человек, что я задам классический вопрос: что напишут на вашем могильном камне? Стас Намин... был кто?
Просто Стас Намин. Меня мало волнует, что было и что будет после.
Тогда – с самого начала. Каково было быть внуком Микояна?
Преференций не было. В моем осмысленном возрасте правил Брежнев, а он очень ревновал к всемирной полувековой репутации Микояна. Тем более что Микоян был единственным, кто выступил в защиту Хрущева, когда его снимала брежневская команда. Когда деда не стало, Брежнев постарался похороны сделать без шума, в маленьком Доме ученых. Да, дед по сравнению с Брежневым был действительно ученым, читал Маркса в подлиннике, а Брежнев, думаю, не читал даже свою «Малую землю», которую за него написали. Но есть, конечно, люди, которые считают, что мой успех связан с фамилией. Я не сопротивляюсь, говорю: да, конечно, именно дед научил меня играть и на гитаре, и на ситаре и все песни группы «Цветы» тоже он сочинил.
Каково было быть рокером в 70-е?
Да никто не обращал на нас внимания! И мы, и «Машина времени», и сотни других групп – это была самодеятельность. Я начинал в 60-х, «Цветы» были моей третьей группой. Макаревич смешно рассказывает: «Стас учил меня играть на гитаре, ведь он был на три года старше, это сейчас мы ровесники». Они были школьной группой, а мы уже в институтах учились! На нас начали обращать внимание, когда мы выпустили пластинку в 1973 году. Семь миллионов продали тираж! Тогда все начали понимать, что есть какая-то альтернативная музыка кроме Кобзона.
А волосы длинные носили?
Да! У меня и у барабанщика Юры Фокина были волосы по пояс, у остальных покороче. Мы записывались на «Мелодии» как студенческий самодеятельный ансамбль, как лауреаты какого-то там фестиваля. Вышли мы из студии, подходит какой-то фотограф местный и говорит: «Вы пластинку записываете? Давайте я вас сфотографирую». Мы как вышли, так он нас и снял – мокрых, с этими волосами. И мы с Фокиным думаем: неужели действительно выпустят пластинку с такой обложкой? Ну нереально! Мало того, там, на записи, у нас звучит цеппелиновская бочка. Это такие профессиональные нюансы... В общем, в ритм-секции писали только тройник: тарелка, хэт и малый барабан. А мы играли через бочку, но звукорежиссеры ее не хотели записывать. И чтобы все-таки ее записать, кто-то из нас выходил, звонил из автомата в студию и просил звукорежиссера к телефону. И когда он выходил, мы быстренько поправляли баланс, поднимая звук бочки, баса и гитары. В общем, мы так волновались, что еще перед выходом этой гибкой пластинки приехали на завод и спросили, можно ли обложку посмотреть. Принесли обложку, смотрим – а волосы нам укоротили втрое! Мы тогда и не догадывались о «маленьких секретах» ретушеров!
Рок-н-ролльный образ жизни был тогда? Секс, наркотики, рок-н-ролл?
Наркотиков тогда не было столько, сколько сейчас. Больше было алкоголя. Я бы сказал, у нас были секс, кир и рок-н-ролл. Мы ездили по всей стране, за нами следовала куча девчонок, и в каждом городе их было огромное количество.
Максимальное количество женщин, с которыми вам удавалось просыпаться?
Такое было очень редко. Просыпаться – это ведь провести ночь вместе. При нашем образе жизни и постоянных ежедневных и ночных переездах это было сложно, никто всерьез и в постель-то не ложился. Все в группе по-разному относились к женскому нашествию, но иногда все-таки невозможно было удержаться... Бывало и несколько в день, но без просыпаний.