Лекарство для провинции. Спасет ли медицина промышленные города
Американский опыт во возрождению былых промышленных центров дал неожиданные результаты. Во вчерашних индустриальных города вроде Детройта или Кливленда важнейшими работодателями стали компании здравоохранения. Смогут ли повторить этот путь российские Магнитогорск или Новокузнецк?
В США имеется не только «Солнечный пояс», о котором мы недавно писали. Если в нем сосредоточено нынешнее благополучие Америки, то в «Ржавом поясе» (Rust belt) — концентрация ее проблем. До конца XX века, впрочем, он носил иное название — «заводской», «промышленный» или «стальной». Здесь — от запада штатов Нью-Йорк и Пенсильвания и до Мичигана и Иллинойса, почти непрерывной лентой располагались мощные заводы тяжелой промышленности, от сталелитейных Карнеги и Меллона, алюминиевых Меллона до автомобильных Форда. Их возникновению способствовала комбинация факторов: по удобным путям сообщения (Великие озера и связанные с ними каналы, первые железные дороги в США) привозили руду с Запада и уголь с Востока, а мигранты из Европы и обеспечивали дешевую рабочую силу. Возникла цепь крупных промышленных центров — Питтсбург, Кливленд, Буффало, Детройт, Толидо и ряд других. Их процветание длилось примерно сто лет — до 60-х годов XX века; Вторая мировая война дала дополнительный толчок тамошней промышленности.
Но во второй половине столетия регион вошел в кризис, падение стало особенно стремительным, начиная с 80-х годов. В городе Гэри (пригород Чикаго) потеря населения с 1960 года составила 55%, число занятых в металлургии сократилось 30000 до 5500. Умирание городов продолжается и в наши дни: Детройт с 2000 года потерял почти 30% населения, Кливленд — 20%. Соответственно, уменьшаются и доходы людей, в тех же Кливленде и Детройте они сократились в среднем на 30% за тридцать пять лет. Налогооблагаемая база скукоживается, и города объявляют себя банкротами, как, например, Флинт в Мичигане.
Причин этому много. Тут и общий переход к постиндустриальной, сервисной экономике, в которой «нет места» для крупного производства. Тут и эффект глобализации и перехода большей части промышленного производства в Китай и другие страны Третьего мира. Тут и сильное влияние профсоюзов, которые отпугивают потенциальных инвесторов (известно, что за первые десять лет XXI века Мичиган потерял 83 000 мест в автостроении, тогда как на Юге, без профсоюзов, их было создано 91 000). Нельзя сбрасывать со счетов и природно-экологический фактор – более холодная погода, мрачный «индустриальный пейзаж».
Так что, возвращаясь к российским реалиям, громадный спад промышленного производства в 90-е в нашей стране, массовое закрытие фабрик и заводов, было обусловлено не только действиями горе-«реформаторов», но предопределено в известной степени мировыми тенденциями.
То, что старопромышленные регионы при трансформации экономики страдают в первую очередь, известно было давно. И Рур в Германии, и север Англии, и юг Онтарио в Канаде прошли через схожие процессы. В России упадок их начался, кстати говоря, еще при советской власти. Моя родная Тульская область, в 1970 году насчитывавшая почти два млн человек, к перестройке потеряла более 100 000 населения, а дальше просто началось вымирание. Шахты начали закрываться еще с 50-х годов, новых крупных заводов не строилось, как следствие социальная сфера не развивалась, бараки и прочие хибары сносились медленно, и население мигрировало. Но советское правительство хоть как-то пыталось смягчить ситуацию: в шахтерских городах открывали предприятия электронной и легкой промышленности,