Мария Порошина. Время чудес
Каждый раз под Новый год сердце замирает в предвкушении чего-то волшебного. Мы снова становимся детьми, верящими в сказки и Деда Мороза...
Одни из самых ярких воспоминаний детства у меня связаны с новогодними елками у родителей: у мамы в Большом театре и у папы в ансамбле «Березка». Их устраивают во многих творческих коллективах, артистам хочется порадовать своих детей. Как-то в «Березке» поставили настоящий «боевик», в котором Снегурочку похищали пираты. Одного из них играл мой папа. Я его не узнала, и когда он подошел с бандитской ухмылочкой: «Ай, какая девочка!» — ужасно испугалась и расплакалась. Не узнавала родного отца и в образе Деда Мороза. Сохранилась фотография с еще одной елки, где слева отец — в гриме и костюме, а справа я — совсем маленькая, растерянная, в нарядном платьице и белых колготках, растянутых на коленках. Смотрю на сказочного Дедушку во все глаза.
Отец был прекрасным Дедом Морозом — статным, красивым. И дома меня поздравлял. Однажды, видимо, так закрутился, что забыл сменить тапочки на валенки. Заметив это, я очень удивилась, стала шептать бабушке на ухо:
— Смотри, смотри, Люсечка (все называли ее просто по имени, как и мою прабабушку Маню), Дед Мороз почему-то в тапочках!
— А что в этом странного? — нашлась бабушка. — Он же старенький, ноги устали, болят. Так много детишек надо обойти!
Меня это объяснение вполне устроило. Я еще достаточно долго верила в Деда Мороза, в то, что он приносит подарки по моей просьбе. Писала ему письма, вкладывала в конверт и отдавала маме или Люсе.
Помню, мечтала о большой красивой кукле, импортной. У нас тогда делали достаточно стандартных и незамысловатых пупсов, а иностранные куклы были совсем другими — с красивыми нежными лицами, длинными волосами, пушистыми ресницами. Они были похожи на маленьких принцесс, некоторые даже могли ходить: достаточно было поставить их на пол и взять за руку. О такой я и написала Деду Морозу, но в тот год получила другой подарок. Мама сказала: «Надо было раньше обращаться. Шагающую куклу слишком трудно достать». Я согласилась — да, конечно, Дедушка вряд ли мог успеть.
Необыкновенную куклу получила на следующий год и так обрадовалась! Не была избалованной или капризной. У нас в семье вообще не было принято предъявлять друг другу какие-то претензии, все происходило по дружбе и большой любви. И я уже в детстве понимала, что любовь выражается не в каких-то вещах и подарках.
Родители развелись, когда была еще маленькой. Папа помогал как мог, но все равно мы жили довольно скромно, если не сказать бедно. Мама работала день и ночь, чтобы обеспечить семью: режиссером в Большом театре, педагогом в ГИТИСе и артисткой в театре «Сфера». У нее на руках была не только дочка, но и моя бабушка Люся и прабабушка Маня. Начинала мама как вокалистка — они с папой учились в ГИТИСе на одном курсе на факультете музыкального театра, — но неожиданно возникли проблемы с голосом. О вокале пришлось забыть, мама перешла на режиссерский факультет к знаменитому Борису Покровскому. Впоследствии не только занималась режиссурой, но и участвовала в театральных постановках и снималась в кино. Папа много лет пел в ансамбле «Березка», в девяностые занялся сольной карьерой, работал в Европе. И никогда не терял с нами связи.
В детстве мне хотелось чаще видеть маму. Я понимала, что она труженица и для нас старается, чтобы всех обеспечить, но все равно очень переживала, если та вечером задерживалась на репетиции. Не могла заснуть, пока мама не приходила. Порой это случалось достаточно поздно, и я лежала в кроватке и караулила, когда под дверью появится полоска света. Если он зажигался в коридоре, это значило, что бабушка ее встретила. Только тут я засыпала. Мама понимала, что мне ее не хватает, бывало, специально приезжала днем домой пообедать, хотя мы жили далеко от центра, где она работала. Могла привезти какой-нибудь гостинчик.
Помню, появилась с пустыми руками, и я разочарованно протянула:
— А где пода-а-а-рок?
Она села рядом и сказала:
— Машенька, просить подарки у мамы, вместо того чтобы обнять ее и порадоваться, что мы вместе, не очень правильно. Или ты не рада тому, что я мчусь к тебе через весь город?
Она это сказала так спокойно, дружелюбно, с такой грустной полуулыбкой, что я навсегда запомнила ее слова.
Сейчас моя семилетняя дочь Груня ждет подарков, когда приезжаю со съемок или гастролей. Всегда стараюсь ее порадовать, но бывает, что купить сувенир или игрушку не получается — магазины закрыты или нет свободного времени, сплошные переезды и перелеты.
Однажды я приехала без гостинца и услышала:
— А где подарочек?
У Груни было такое недовольное лицо! Попыталась объяснить, что подарки не главное, куда важнее любовь, взаимопонимание и поддержка. И Сима сестру одернула:
— Тебе не стыдно, Грунечка? Мама прямо с самолета, уставшая, не выспавшаяся, совсем скоро, через несколько часов, ей опять уезжать, а ты со своими требованиями!
Симочка у нас сердобольная и впечатлительная, ей всех жалко. Иногда сидит в своей комнате и рыдает из-за сущих пустяков. Наверное, это переходный возраст. Симе двенадцать, она еще совсем ребенок и стесняется взрослых. Зовешь с собой в гости: «Нет, спасибо, не поеду, не хочу быть во взрослой компании!» Груня, если предложить, сразу подхватывается: «Да, да, поехали, мамочка! А кто там будет из артистов? Из какого проекта?»
Дочки совершенно разные. Маленькую Глафиру, которой в феврале будет два года, я называю Хозяйкой Медной горы. Она постоянно что-то перебирает, прячет, потом находит. И внимательно следит за тем, кто в каком расположении духа. Если у человека хорошее настроение, начинает общаться. Если не очень — не подходит, играет сама. Стоит достать карандаш и бумагу, сразу хватает. Рисование у Глаши вызывает настоящий восторг. Разговаривает она пока короткими фразами, и длинные слова ей, видимо, даются с трудом, она их сокращает. Получается не «мамочка», «Симочка», «Грунечка», а «мамка», «Симка», «Грунька». Вместо «спасибо» Глаша говорит «спасима», и в этом есть что-то созвучное «спаси, мама», очень трогательное. Удивляется и пугается она необыкновенно смешно — «У-ух ты!» Груняшка тоже была забавной в этом возрасте, но шебутной, взбалмошной, а Глаша хитрюля. Понимает, что можно, чего нельзя. Подойдет к нашему коту Сильверу с вороватым видом. Я вижу — хочет дернуть за хвост — и говорю: «Лучше не трогай, он оцарапает, будет больно!» Она сразу отступает. А как только отворачиваюсь — тянется к коту опять.
Кстати, дочки тоже не узнавали моего папу в образе Деда Мороза, когда он приходил их поздравлять! Видимо, очень здорово перевоплощался. Они ведь были уже довольно большими — Симе лет девять, Груне пять, но разговаривали и фотографировались с ним не как с родным дедушкой, а как с Дедом Морозом. Читали стихи, что-то рассказывали, чтобы получить подарок. Совсем как я в детстве. Тогда выступать просто стоя на полу считалось дурным тоном. Детей обязательно поднимали на табуретку, и в этом был большой смысл. Они понимали, как серьезно, с каким вниманием к ним относятся, и старались, готовились. Особенно в Новый год. Деду Морозу тоже полагался подарочек, хотя бы в стихотворной форме. А он, прежде чем одарить детей, загадывал им загадки и хохотал над ответами. Это было невероятно интересное и увлекательное общение, душевное, теплое.
Елку в нашем доме наряжали всегда. Во многих семьях принято ставить только живую, а у нас, сколько себя помню, всегда была искусственная, в детстве довольно простенькая, из светло-зеленой пластмассы, но мне она нравилась. В любой праздник главное — настроение, а в Новый год оно всегда волшебное. Для ребенка все особенно радостно, празднично, потому что лишено взрослых забот. Детские фильмы по телевизору, украшение дома — одно сплошное счастье.