Дмитрий Харатьян: «Я такой, какой есть, просто живу и радуюсь»
«Шел по набережной, навстречу мне — женщина и девочка. Увидев меня, девочка сказала: «Мама, смотри — Харатьян!» И в этот момент она врезалась в столб! Хорошо, что ничего страшного с ребенком не случилось. А я подумал: «Да, сногсшибательная у меня популярность получается...»
Дмитрий, в этом телесезоне вы стали ведущим ежедневной программы «Наши», она выходит на канале «Россия»...
— Когда формат программы только обсуждался, я думал, что это будет история о том, как встречаются близкие люди, которые давно потеряли друг друга из виду и через годы и расстояния очень хотят встретиться. Или что-то подобное. А потом тема программы уточнилась. «Наши» — это передача про людей, связанных со специальной военной операцией, с ситуацией, которая происходит в стране последние два года. Я бы даже сказал, не последние два года, а десять лет, начиная с 2014-го. Герои наших программ — это и жители тех регионов, где идет СВО, и воины, и волонтеры, и медицинские работники, и учителя. Все, кому пришлось пережить непростые жизненные ситуации. Кстати, среди вариантов названия программы были такие: «Настоящие», «Герои нашего времени». Но «Наши» — самое короткое и емкое...
Эта патриотическая программа про простых людей с их сложными историями жизни, про их судьбы, которые соприкасаются с СВО. У меня, как у человека и гражданина, есть определенная, ярко выраженная позиция в этом вопросе, и для меня все наши герои, их истории жизни очень интересны. И в программе я не столько ведущий, не столько актер, сколько собеседник, человек, который неравнодушен к тому, что происходит с людьми, приходящими в студию.
— В программе не просто звучат пронзительные истории. Вы еще и оказываете реальную помощь людям...
— Конечно, нашим героям очень нужна адресная поддержка, и мы всегда стараемся им помочь. Но ведь и просто рассказать свою драматическую или трагическую историю на такую многомиллионную аудиторию тоже важно для этих людей. Среди наших гостей много тех, кто потерял близких, родных, и они несут в сердце эту боль. Когда же участники рассказывают свои истории, им становится легче. А еще «Наши» — это увековечивание памяти о тех героях, которые отдали жизни за интересы нашей Родины. И это тоже очень важно — и для наших участников, и для всех нас...
Наша программа не информационная, не военно-политическая, она человеческая. Ведь рассказать о происходящем в ходе СВО лучше, чем люди, которые там живут и воюют, рассказать честно и понятно никто не может.
Для меня благодаря «Нашим» вообще многое открылось, произошла переоценка и переосмысление ценностей. Потому что я увидел, насколько у нас действительно могучий народ! Простой, бескорыстный, честный, желающий помогать, делиться. А еще открытый, душевный и искренний. Все-таки Россия прежде всего богата именно людьми. Да, у нас есть огромные природные ресурсы, нефть, газ и прочие ископаемые. И территория огромная. Но все равно самое главное богатство — это люди. И их много. Мы сняли уже более ста программ. И в каждую приходили люди со своими бедами, горестями, радостями. Они открыли для меня нашу огромную страну в невероятном потенциале человеческого тепла, добра, любви и радости.
Да, в обществе есть колебания, неоднозначные мнения в главном вопросе последних двух лет. Кто-то до сих пор не понимает, почему это все вообще происходит. Кто-то высказался и уехал из страны, кто-то наблюдает. Но громадное большинство тех, кто живет в России, верит в ее будущее. И для них программа «Наши» очень важна.
— Вы упомянули, что вышло уже больше ста программ. А на какой почувствовали себя уверенно в роли ведущего?
— А вы знаете, сразу. Потому что мне интересны люди, которые к нам приходят. Для меня «Наши» — это не работа, а основная часть моей жизни. Это соавторство, сопереживание, сострадание, которое занимает очень много времени, энергии и мыслей.
— Сколько конкретно времени уходит на съемки?
— В месяц мы снимаем 18—20 программ, блоками. В эти дни встаю намного раньше, чем обычно, потому что мне надо еще доехать до студии (живу за городом, а снимаем мы в районе метро «Динамо»). Если нет работы, могу встать и в десять, и в одиннадцать, а тут поднимаюсь в восемь. Но мне это несложно. Если съемки, переезды, перелеты, я как солдат: надо значит надо.
— В программе «Наши» ваша партнерша — певица Юта. Вы раньше были знакомы?
— До этих съемок встречал Юту всего один раз — на программе «Квартирник у Маргулиса». И еще видел в каких-то телепрограммах, слышал ее песни. А тут мы очень легко с ней сошлись. И она во многом для меня открылась: не знал, что Юта умеет так душевно вести беседу! В нашей программе на нее ложится особенная нагрузка: она женщина, она сострадает. В студии звучит много тяжелых историй, и Юта не сдерживает своих эмоций, слез. Этим умением сопереживать, душевностью она напоминает мне легендарную советскую телеведущую Валентину Леонтьеву с ее программой «От всей души». Быть искренней — это особый, отдельный дар Юты, помимо певческого и композиторского. Ведение телепрограммы — это прямо ее. Кстати, я слышал ее радиопрограммы, и это тоже было очень хорошо...
— Настоящее имя Юты ведь Анна...
— Она сразу попросила в эфире звать ее Ютой, ведь под этим сценическим именем ее знают зрители. Но за кадром я зову ее Аней...
У нас в съемочной группе вообще сложились очень теплые, волшебные отношения. И свой день рождения в январе с удовольствием отметил здесь, в студии. Я на телевидении много работал, в разных компаниях. Но «М-Продакшн» отличается особой душевностью и теплотой, каждый работник на своем месте выполняет свои обязанности не формально, а с человеческим отношением. Ну и сама тема передачи нас всех объединяет: программа про наших людей, про наши ценности, про Родину нашу.
— Вы упомянули, что у вас большой опыт работы на телевидении...
— Лет двадцать, это точно... Вел программы разной тематики. Некоторые, может, уже мало кто помнит: «Страна Фестивалия» — про фестивали детского кино, тревел-шоу «Двенадцать негритят». А после них был большой, серьезный проект — рубрика «Звездный час» в ежедневной программе «Доброе утро, Россия». Тогда в ней придумали такой эксперимент: вместе с телеведущими последний час эфира вели звезды эстрады, театра, кино. На эту роль пригласили меня, Олега Газманова, Олю Будину, Ангелину Вовк.
Затем была еще одна очень серьезная программа «про людей» — «Большая семья» на «Культуре», которую я вел четыре года (после меня сменил Юра Стоянов). Потом на других каналах были «Куб», «Самый лучший муж», «Добрый вечер, Москва». Но в итоге, как видите, все равно вернулся на канал «Россия» и теперь веду программу «Наши». Для меня это подарок судьбы, невероятные радость и счастье.
— А в чем принципиальное отличие работы в кадре актера Харатьяна и телеведущего Харатьяна?
— Как актер в кино и театре я всегда создаю образ другого человека, персонажа, играю роль. А у телеведущего совсем другие задачи. Тут на экране важны мои эмоции и реакции здесь и сейчас, я такой, какой есть, просто живу. Особенно в такой программе, как «Наши», каждый сюжет которой отзывается в моем сердце...
— Тридцать лет назад, будучи очень популярным киноартистом, вы сразу согласились на предложение попробовать себя в амплуа телеведущего?
— В 90-е годы продюсеры центральных каналов не раз подходили ко мне: «Давай, приходи к нам работать». А я категорически отказывался, считал, что это не мое. Мне казалось, что быть телеведущим, как и сниматься в рекламе, это не совсем актерское дело. И хотя звали в неплохие программы и условия достойные предлагали, тогда для себя почему-то принципиально решил: «Я — поющий актер театра и кино, но не телеведущий. И точка!» Но прошло несколько лет, и я стал ведущим одной программы. Потом второй, третьей...
— Какая самая экстремальная телесъемка была в вашей жизни?
— На крыше высокого здания под бой курантов 31 декабря. Меня часто приглашают в новогодние проекты. Например, не первый год веду праздничные выпуски программы «Романтика романса» с Катей Гусевой, Аглаей Шиловской, Женей Кунгуровым. Но там запись происходит в концертном зале, все как-то без приключений.
А вот когда вел прямой новогодний эфир на ТВЦ — эту программу как раз делает компания «М-Продакшн», — возникла проблема. За пару недель до эфира подхватил какой-то вирус. А у меня в тот период было невероятное количество выступлений на концертах на открытых площадках. В общем, здоровье сильно подорвал.
Мне начали делать уколы, заливали лекарства в связки, но быстро прийти в форму было невозможно. Поэтому в день телесъемки меня все еще сильно колбасило: и высокая температура была, и голос почти исчез — я хрипел. Кстати, может, это был коронавирус, но мы тогда просто еще не знали, что бывает такая болезнь. И вот началась съемка — на улице, в жуткий холод и на диком ветру. Мы же снимали на крыше — на смотровой площадке знаменитой гостиницы на Манежной площади. Там шикарный вид на Красную площадь, мы слышим бой курантов, но ветер, точнее пурга, чуть не сбивает с ног!
Этот час я как-то выстоял, что называется, на последнем издыхании, хрипел в кадре. Но мне сказали, что так даже прикольно вышло: мой сиплый голос звучал очень душевно! Кстати, я потом его почти месяц восстанавливал...
— Дмитрий, телеведущим вы стали после того, как снялись в десятках фильмов, некоторые из них можно назвать культовыми...
— Знаете, когда недавно отмечали вековой юбилей «Мосфильма», я вдруг сообразил, что из этих ста лет имею непосредственное отношение к этой киностудии почти полвека! Я же снимался там в «Розыгрыше» в 1975-м, когда мне было 15 лет. Так что в следующем году будет полвека моей работы в кино...
— Какие годы для вас были самыми плодотворными?
— 1990, 1991 и 1992-й, когда снялся в «Черном квадрате», «Мордашке», «Новом Одеоне», «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», третьих «Гардемаринах» — и это еще не все. И дело тут не в количестве, а в качестве, знаковости этих картин.
— Трудно были совместить практически одновременные съемки в таком количестве фильмов?
— Да нет, как-то нормально, без проблем. Это же не сериалы в 12, 16, 20 серий. Вот их совмещать с чем-то другим просто невозможно, потому что это 12-часовая рабочая смена шесть дней в неделю. Я так снимался в двух сезонах «Джентльмена сыска Ивана Подушкина»: по три месяца безвылазно сидел в Одессе. Был у меня еще один довольно длинный сериал — «Вера, Надежда, Любовь». В нем мы с Машей Порошиной играли семейную пару врачей, а Кирилл Плетнев был нашим сыном.
— Но все-таки сериалов с большим количеством эпизодов у вас совсем немного, если сравнивать с другими актерами. Вы принципиально отказываетесь от таких проектов?
— Сериалы бывают разные, как фильмы. И «мыло» может быть очень интересным. Повторюсь: дело не в количестве серий, а в качестве материала...
— У вас огромная фильмография. Но тем не менее, если верить «Википедии», был большой перерыв в съемках — целых шесть лет. В 2014-м вы снялись в фильмах «Тайна Снежной королевы» и «Боцман Чайка». А потом только в 2020-м в картине «Зеленый фургон. Совсем другая история» — продолжении очень популярного приключенческого фильма 1983 года...
— Все не совсем так. Настолько большого перерыва в кино не было. К тому же если в какой-то момент я и не снимался, то много играл в спектаклях. И в Театре Джигарханяна в «Не телефонном разговоре», и в мюзикле «Любовь и шпионаж» Максима Дунаевского (считаю его своим крестным отцом в кинопесне — я запел на экране в фильме «Зеленый фургон», к которому он написал музыку). А еще был спектакль «Люди и мыши» — моя первая антрепризная постановка, и очень удачная: мы играли ее какое-то рекордное количество лет — аж с 1996 года!