«Там темно»: как женщин может сблизить общее горе
Кира работает в хостеле и хочет написать книгу, но пока что лучше всего у нее получается быть незаметной. Яся — ее сестра (та, ради кого отец когда-то бросил Киру и ее маму) и полная противоположность. Они чужие друг другу, но когда случится беда, окажутся ближе, чем кто бы то ни был. С разрешения «Редакции Елены Шубиной» Forbes Woman публикует отрывок из романа Марии Лебедевой «Там темно».
Кира всегда чуяла, когда превращалась в ту, за кем сейчас наблюдают, — интуитивно сжималась в клубок, замирала в надежде, что это лишь показалось.
Поймала боковым зрением: к ней приближается парень. Уходить тут нельзя, уходить — значит, сделать неприсутствие очевидным. Постарайся не быть заметной. По возможности — просто не быть.
что люди подумают, что потом скажут, слышишь, что о тебе говорят
— Привет, — сказал парень. — Я друг жениха.
Он говорил монотонно, как будто его научили или даже заставили произносить все эти слова. Не было сил, чтоб нормально кивнуть, и Кира медленно смежила веки — ну типа кивнула глазами.
Подошла пожилая тетя. Друга разом куда-то снесло.
Тетя отметила: Кира выглядит хорошо. Пояснила: это ведь потому, что она пока молодая — упирая на это «пока». Поделилась бесплатным советом: надо, мол, ценить жизнь. Кира кивнула.
— Молодые все красивые, — растрогалась тетя.
Друг жениха опять замаячил на горизонте, даже не попытавшись сделать вид, что он тут случайно.
— Но не все ценят жизнь! — не унималась тетя.
Друг жениха, оказавшийся совсем рядом, тут же вставил, что он-то уж ценит.
— Например, наркоманы, — добавила тетушка, посмотрев вдруг очень значительно, даже немного сурово.
— Не, наркоманы не ценят, — поддакнул друг жениха, приближаясь к Кире вплотную. Так близко, что можно взять пробу дыхания на табак и на алкоголь. И в подтверждение этого:
— Я вот не пью, не курю.
Тетушка, казалось, была совершенно счастлива это узнать. Поток мудрости тут же иссяк: поняла, что невозможно чему-то учить столь серьезного человека. Она похвалила друга жениха за все, чего он не делает, и, хитро сощурившись, объявила, что оставляет их вдвоем, молодым хорошо с молодыми.
На сей раз парень разузнал (правда, неверно расслышал) Кирино имя и теперь вставлял его постоянно, точно бы опасаясь забыть. Кто же знает, где он ошивался, но явно времени зря не терял, сочинил уникальный опросник.
Начинаем телевикторину, отвечайте, как мы хотим.
— Ира, — бубнил друг жениха, — а какую музыку ты любишь?
Кира не слушает музыку. Она могла бы сказать, что музыка не для нее, много хуже — вкупе со словами. Что куплеты непрошено лезут в память. Чем проще — тем липче: слова популярных песен остаются с Кирой годами, приходят на ум во время пустых разговоров, навязчиво крутятся перед сном.
Походя Кира отмечает, что перенимает и эту монотонную манеру, и привычку слегка наклоняться всем корпусом, и голос становится чуть не своим, но ближе к нему, к собеседнику.
Так происходило всегда. Кира совсем растворялась.
Она не уверена даже, что в принципе знает, как звучит ее всамделишный голос. Тот диктор, который внутри претворяет мелькнувшие мысли в звук, практически неуловим, очень сложно поймать его тон.