Как Екатерина Зинченко запустила бренд ароматов Pure Sense с незрячими сотрудниками
Социальная предпринимательница Екатерина Зинченко несколько лет работала в отельном и ресторанном бизнесе и курировала выставки, а в 2020 году окончила курс Грасского института парфюмерии и создала бренд нишевой парфюмерии Pure Sense. Все формулы ароматов для него разрабатывают незрячие люди. Мы поговорили с Екатериной о российском парфюмерном рынке и работе с особенными сотрудниками.
Екатерина Зинченко — героиня шорт-листа премии Forbes Woman Mercury Awards — 2021 в номинации «Лучшая социально-благотворительная инициатива». Она с детства увлекалась парфюмерией и хотела, чтобы ее бизнес имел и социальную нагрузку. Pure Sense привлекает внимание к проблеме трудоустройства незрячих: среди них всего 2% людей имеют работу, хотя более 80% получают высшее образование. Екатерина рассказала Forbes Woman, как ее сотрудники создают «ароматы-состояния», почему в нашей стране рынок нишевой парфюмерии пока не развит и чем для нее пахнет Россия.
— Как вы заинтересовались сферой парфюмерии?
— У меня с детства было постоянное желание все нюхать — до сих пор есть привычка подносить к носу все, с чем я сталкиваюсь. Я активно использую обоняние, особенно если это касается еды, тканей, каких-то пространств. Разные ароматные травы, цветы, чаи с отдушками — все это завораживало меня с самого раннего возраста. Я долго искала дело, которое вдохновит настолько, что я начну им заниматься и не передумаю. Это был челлендж, потому что я постоянно берусь за новое занятие, погружаюсь в него с головой, а потом меняю на другое. С Pure Sense повезло, так как внутри этого бизнеса приходится делать одновременно столько вещей и пробовать столько ролей, что скучно не бывает. Освоила маркетинг — берусь за экономику, потом за юриспруденцию или какой-то дополнительный язык.
— Почему вы изначально не выбрали для работы область парфюмерии, а начали с ресторанного бизнеса?
— В моей картине мира не было возможности получить соответствующее образование. Когда ты поступаешь в вуз, то рассматриваешь более стандартные, понятные профессии. В России парфюмерия настолько неразвита, что мне не казалось осуществимым пойти в эту сферу в 16 лет, сразу после школы. До этого нужно было дойти, увидеть возможности, пообщаться с людьми. Мне кажется, такое образование требует серьезной настроенности и зрелости. Например, подросток будет чувствовать себя на факультете психологии менее уверенно, чем взрослый человек, который уже обладает жизненным опытом. Это кажется важным и в контексте парфюмерии: посмотреть мир, попробовать ароматы, понять, чем они отличаются, осознать, что то, что нравится тебе, необязательно впечатлит других.
— Как вы перешли от ресторанного бизнеса и кураторства к работе над собственным парфюмерным брендом?
— На самом деле мне кажется, что ресторанный этап моей жизни был связан с интересом к нестандартным вкусовым сочетаниям и к созданию атмосферы. А кураторство — это про веру в потенциал человека и организацию творческой среды, в которой он сможет его раскрыть. Этот опыт максимально реализуется в Pure Sense, поскольку мы используем очень необычные сочетания, создаем не просто парфюм, а состояния. Сейчас мы запускаем несколько новых продуктов с ароматами для дома, которые здорово дополнили бы атмосферу и в ресторанах. Что касается кураторства, то сейчас я, по сути, продюсер молодых парфюмерных художников. Мы продолжаем развивать их в этом деле: есть технолог, лаборатория, в которой они могут творить, разные задачи и компоненты для ароматов.
— Ранее вы говорили, что мечтали работать в фонде «Подари жизнь». Почему вам хотелось попасть именно в благотворительную сферу?
— У меня всегда был интерес к благотворительности, потому что родители поддерживают фонды, связанные с животными, приюты, и вот это милосердие и сострадание было привито мне еще в детстве. Мне кажется, что это очень правильно — стремиться помочь окружающим. Но в итоге я даже не попробовала устроиться в фонд, потому что придумала проект Pure Sense. Тогда я увлеклась социальным предпринимательством и много про него читала, а еще ходила по парфюмерным магазинам. В какой-то момент подумала: «А почему незрячие люди не вовлечены в эту индустрию?» Начала изучать этот вопрос на французском, английском, итальянском, и не нашла ничего подобного.
— Поэтому вас так привлекло социальное предпринимательство?
— На мой взгляд, бизнес уже не может изолироваться от происходящего вокруг и от своего влияния на эти события. Мне нравится тренд на корпоративную социальную ответственность, когда многие крупные компании внедряют в работу аспекты устойчивого развития, думают, как они влияют на сотрудников, окружающий мир, и вдохновляют своим примером других. Но, конечно, корпорациям гораздо сложнее быть социальными, чем небольшим компаниям, поэтому я восхищаюсь теми, у кого это получилось. В социальном предпринимательстве для меня главное то, что оно улучшает жизнь. Благотворительность направлена на закрытие первичных потребностей подопечных. Бизнес же дает людям не рыбу, а удочку, с помощью которой можно реализовать себя и закрыть более высокие потребности, например, в признании. У нас социальное предпринимательство только начинает зарождаться. В России пока нет специальных законов и льгот или поддержки, например, трудоустроенные люди с особенностями и их работодатели до сих пор полностью платят налоги. И, конечно, не хватает вдохновляющих кейсов — чаще всего это локальные, небольшие проекты.