Излечить «катаракту мозга»: как снова увидеть человека в том, кого ненавидишь
Военные конфликты, социальные и политические кризисы, пропаганда — все эти процессы нередко становятся почвой для возбуждения ненависти и обесчеловечивания отдельных групп людей. Такой феномен называют дегуманизацией, и если он широко обсуждается в философских и социологических кругах, то обратное ему действие — регуманизация — оказывается в тени для медиа и общественности. Как работает регуманизация, для чего она нужна и почему нужно вновь учиться видеть людей в тех, кто был демонизирован, — в материале Forbes Life.
Как дегуманизация убивает человека в человеке
«Дегуманизация — нечто вроде «катаракты мозга», мешающей человеку ясно мыслить и заставляющей его считать, что другие люди — это не люди», — пишет Филип Зимбардо, автор Стэнфордского тюремного эксперимента. Дегуманизация — старое явление в контексте конфликтов и военных противостояний — почти в каждом можно найти соответствующую риторику. Дегуманизируют противника, которого необходимо победить любой ценой. Лишают человеческого образа население территорий, подвергшихся колонизации. Подчеркивают «превосходство» одной стороны и «неполноценность» другой.
Дегуманизация, по словам исследователя феномена коллективной травмы и кандидата философских наук Марии Фокеевой, — это «следствие конфликтов или социальных кризисов, пространство войны и насилия», в котором людей с той или иной стороны обесчеловечивают, лишают ценности, а следовательно — исключают сочувствие к ним как таковое.
Далеко идущие последствия дегуманизации в медиа и токсичной политической риторике (например, по поводу мигрантов в Европе, чернокожего населения США или ЮАР, племени тутси в Руанде) трудно просчитать, а возможные конфликты на этой почве — предугадать, отмечает медиаисследователь Владислав Декалов: «Ведь лишение человеческого образа, сравнение человека с животным (у которого в общественном сознании меньше прав, в том числе права на жизнь) или чем-то вовсе неорганическим символически отдаляет уничтожаемую или дискриминируемую группу, открывает больше возможностей для применения языка ненависти, насилия, в том числе организованного, снимает моральные ограничения и социальные предохранители. В этом отношении регуманизация становится не столько необходимой частью государственной политики (ведь нельзя просто так одним указом или законопроектом взять и запретить ненавидеть тех, кого еще недавно можно и нужно было ненавидеть), но и принципом, на основе которого по идее должны выстраиваться новые ценности».
Один из самых недавних примеров — палестино-израильский конфликт, который разгорелся с новой силой осенью 2023 года. Однако даже в многолетних и непростых отношениях между Израилем и Палестиной есть перспектива регуманизации — процесса, необходимого для создания безопасной обстановки для жителей обоих регионов. Как утверждают активисты миротворческого движения Маоз Инон и Азиз Абу Сара, в процессе регуманизации огромное значение имеет не только концепция прощения, но и возможность создать «совместную историю», когда представители двух враждующих групп объединяются, чтобы создать новую общую историю, не требующую выбора «правильной стороны». При этом сам Маоз Инон — израильтянин, чьи родители были убиты во время теракта, совершенного группировкой ХАМАС 7 октября 2023 года, а Азиз Абу Сара — палестинец, который в десятилетнем возрасте пережил гибель брата, которого по ложным обвинениям до смерти избили израильские военные. Сегодня они со своей организацией InterAct занимаются созданием и поддержанием диалога между палестинцами и израильтянами путем того, что стремятся регуманизировать каждую из сторон в глазах их противников.
Существует и иная форма дегуманизации — ее исследователи называют «положительной». «Она относительно недавно стала предметом исследований и касается больше лингвистических исследований, например когда людей сравнивают с животными или машинами в одобрительном ключе, — рассказывает Мария Фокеева. — Исследователи отмечают, что механизмы работы такой положительной дегуманизации гораздо сложнее и тоньше привычной негативной дегуманизации и последствия ее пока еще не очень ясны».
В этом плане любое отождествление человека с нечеловеческим будет являться дегуманизацией — но даже в этом случае, по словам Фокеевой, «есть еще один тонкий момент», на который обращает внимание философ Рене Жирар в книге «Козел отпущения». Так, жертва коллективных гонений сперва дегуманизируется гонителями «вполне привычным нам образом до состояния чудовища». Но после ее убийства вследствие акта коллективного насилия она часто сакрализуется, обожествляется, что является продолжением и следствием первичной дегуманизации. «Это происходит в том случае, если убийство совпадает с прекращением социального кризиса, который стал почвой для коллективных гонений, — подчеркивает исследовательница. — Поэтому грань, когда негативная дегуманизация трансформируется в положительную, выглядит очень зыбкой и пугающей и в любом случае остается дегуманизацией».
Забытый геноцид
Еще одним ярким проявлением феномена дегуманизации Фокеева называет массовые убийства в Индонезии, начавшиеся в 1965 году. «По разным оценкам, отдельными вспышками они продолжались вплоть до 1985 года, но самыми кровопролитными годами были 1965–1966 годы, — рассказывает она. — Их основанием стал социальный и политический кризис, связанный с массовым недовольством политикой, проводимой президентом Сукарно и Коммунистической партией Индонезии (КПИ), а также неудачная попытка переворота, осуществленная левой военной группировкой. В результате к власти пришел генерал Сухарто, диктатура которого продлилась 30 лет».