Фотограф Георгий Кардава — о взгляде на героев и тиндеризации общества
Мы начинаем серию интервью с теми, с кем работаем бок о бок не день и не два, разговором с фотографом «РБК Стиль» Георгием Кардавой, отвечающим за портреты наших героев и обычно остающимся за кадром, а не в нем
Фотограф Георгий Кардава спешит со съемки на съемку на электросамокате (так быстрее и веселее — утверждает он), не боится субъективного взгляда на происходящее (проект «Георгий за кадром» — тому подтверждение) и вообще, кажется, может развеселить и увлечь любого. Для «РБК Стиль» за несколько лет он успел снять не один десяток героев. Артисты, музыканты, режиссеры, писатели, спортсмены, шеф-повара и бизнесмены — все они оказывались в его кадре не раз и получались разными: задумчивыми или веселыми, печальными или хохочущими, но неизменно живыми. Пришло время разобраться, какой видит Георгий портретную фотографию, зачем затеял собственный YouTube-проект и зависит ли от оценки со стороны.
Ты занимаешься портретной фотографией, а это значит, что много общаешься со своими героями. Как ты выстраиваешь этот процесс, придаешь ли значение общению и коммуникации?
Все очень интуитивно и каждый раз по-новому. У меня нет какого-то выработанного шаблона, зато есть — в хорошем смысле — зависимость от обстановки, обстоятельств и человека. Всегда опираюсь на свой опыт, и он, как правило, меня не подводит, я начинаю сразу чувствовать человека на интуитивном уровне, с каким он настроением приехал на съемку, какие у него возможные ожидания, как он относится к тем, кто на съемочной площадке, ко мне. Потому что иногда бывает, что отношение снисходительное, общения очень мало, и в таком случае нужно вести себя более сдержанно. А если чувствую, что герой расположен, могу позволить более дружеские отношения, даже подурачиться. Но что важно, как мне кажется, понимать: фотограф не должен отнимать у героя флажок первенства, который он держит и несет во время съемки. Любая фотосессия — это некий акт, некая художественная постановка, в которой у каждого есть своя роль. И я как профессионал должен понимать свое место в этой постановке, чтобы спектакль разыгрался, чтобы действие происходило.
Если продолжать параллель, какова твоя роль? Ты режиссер этой постановки?
Фактически да, но я ни в коем случае не должен выпячивать себя. Если съемка сложносочиненная и в ней участвует много людей, то, когда твое эго вырывается на свободу, безнаказанным это не остается и влияет на результат, идет во вред. Наоборот, ты должен быть на втором плане и при этом контролировать каждую мелочь: атмосферу общения, работу визажистов, стилистов и все другие детали. Потому что, как ни крути, финальная ответственность все равно на тебе, потому что ты выдаешь конечный результат.
А как тебе кажется, фотограф — командный игрок или скорее герой-одиночка?
Всегда командный, даже если на съемке только я и герой. Или, например, когда мы делаем материал с автором, это общий процесс и общий результат. Это не интервью отдельно и съемка отдельно, это наша командная работа. И моя задача — не выпячивать свои какие-то амбиции, а сделать так, чтобы они шли в унисон с амбициями героя. Это гораздо важнее, и как показывает опыт, сказывается благотворно на том, что получается.
Можно ли в данном случае считать, что амбиции — синоним слова «характер» героя и что таким образом получается тот самый психологический портрет?
Да, в какой-то степени, но я бы определение «характер» разложил на несколько пунктов: тут это сочетание каких-то внутренних зажатостей, комплексов и страхов, и фотограф в первую очередь должен учитывать именно эти моменты, потому что переживания и комплексы — как раз то, что каждый человек пытается скрыть в первую очередь. И если не показать, я должен, по крайней мере, их учитывать, с ними работать и взаимодействовать.
То есть ты идешь на сопротивление с героем, раскрывая их, эти страхи?
В том-то и дело, что нет никакого сопротивления. Я полностью отдаюсь и поддаюсь этим страхам. Если я бы начинал сопротивляться, это было бы то, о чем я говорил — преобладание моих амбиций над амбициями героя, а это, наоборот, не про сопротивление, а про гибкость. Ты сразу же отметаешь этот верхний наносной слой из какого-то чванства, агрессии, злости, сарказма, еще чего угодно и напрямую работаешь с этими переживаниями, принимаешь их и ни в коем случае не пытаешься прикрыть своими собственными. Это скорее про принятие, чем про сопротивление.
Что для тебя значит съемка в экстремальных условиях?
Их можно разложить на составные части самой фотосессии. Любая съемка состоит из — условно — локации, людей и техники. Когда одно из звеньев в этой цепочке дает сбой, получается экстремальная ситуация. Это может быть техническая причина, когда там что-то перегорает или не подключается, человеческая, в личностном плане, когда герой не расположен, или сбой в командной работе, когда, к примеру, кто-то опаздывает. Природные условия — неожиданный дождь, незапланированный снег или изнуряющую жару — оставим на последнем месте. (Смеется.) А вообще мне кажется, что гибкость – одна из самых важных составляющих профессионализма. Для меня самое главное, как Библия, как конституция — то, что я должен выдавать результат при любых обстоятельствах, что бы там ни было. Потому что люди доверились тебе, дали время, вверили свою репутацию — издания, бренда, компании, не важно, и ты как профессионал не можешь подвести. Это азы, на которых строится все остальное.
Кто такой фотограф и что такое фотография, с твоей точки зрения?
Для меня фотография — в первую очередь инструмент, средство. Это как глина, пластилин, любой материальный носитель, любое средство, с помощью которого ты себя выражаешь. Для меня всегда непонятно, когда люди начинают придавать фотографии, фотографированию значение чего-то большего, чем оно есть на самом деле. Фотография, по сути, — просто некий набор пикселей, который выдается в каком-то цифровом виде на экране носителя или в виде печатном. А все остальное, что мы к этому добавляем, наша собственная проекция на это дело. И иногда эти проекции бывают настолько искаженными, настолько причудливыми, что они меня пугают.