Своя система ближе к базе
Необходимость хранения большого объема данных для нужд правоохранителей по «закону Яровой» обеспечила создание отечественных систем хранения данных. Теперь ярлык «российское» должен спуститься вниз по технологической цепочке
В свое время принятие поправок в закон «О противодействии терроризму», который теперь обязывает операторов связи и интернет-провайдеров хранить записи телефонных переговоров и интернет-трафик, вызвало бурную реакцию участников этого рынка. Основные страхи сводились к тому, что организовать такую систему будет крайне дорого, в связи с чем ожидался рост цен на услуги связи.
Однако эти ожидания не сбылись: затраты на выполнение закона оказались существенно меньше. И прежде всего потому, что российским предприятиям удалось создать недорогие системы хранения данных, которые и стали технологической основой «закона Яровой».
О том, как создавалась отечественная система хранения данных (СХД), насколько она отечественная и как ей помогает то, что она отечественная, «Эксперту» рассказал генеральный директор компании «Национальные технологии» Константин Юнов.
— Давайте начнем с вопроса, что было раньше: курица или яйцо, в данном случае ваша компания или «закон Яровой»?
— «Закон Яровой» появился раньше. Компании еще не было, но была активность на эту тему. В «Ростехе» собрали совещание, где я присутствовал, на котором обсуждалось, можем ли мы предложить решения для выходящего 374-ФЗ. Я сказал, что можем. После этого была создана инициативная группа с участием Национального центра информатизации «Ростеха». В октябре 2017 года была организована компания «Национальные технологии».
В марте—апреле 2018 года состоялся тестовый показ изделия — системы хранения данных, которая потом получила название «Купол», — в присутствии представителей правоохранительных органов и большинства операторов связи: «Ростелеком», «Мегафон», «Вымпелком». Были также представители Минсвязи и Минпромторга.
— До этого системы хранения данных такого типа никто не делал в стране?
— Именно с точки зрения того, чтобы она была российской, — никто. В «Куполе» наши мозги, наши интеллектуальные права — мы никому не платим за лицензии.
— А железо?
— Железо на тот момент было различного производства, и перед нами стояла задача постепенно провести импортозамещение и увеличить процент отечественного. Мы привлекли большое количество предприятий «Ростеха», заводов: НИЦЭВТ (Научно-исследовательский центрэлектронной вычислительной техники — «Эксперт»), «Электроприбор», «Прогресс», «Калугаприбор», «Вымпел». Благодаря кооперации сегодня из 18 плат 17 делаются — именно делаются! — на предприятиях «Ростеха». Я поясню: есть огромное количество изделий, где осуществляется поверхностный монтаж. А у нас именно изготовление плат. Понятно, что в ЭКБ (электронно-компонентная база. — «Эксперт») процент отечественной продукции еще низкий. Но мы поставили задачу и написали полный перечень необходимой нам ЭКБ и в «Росэлектронику», и коллегам из «Элемента», и они сейчас разрабатывают «дорожные карты», чтобы импортозаместить именно компонентную базу.
— Полностью?
— Задача, конечно, стоит заместить на сто процентов.
— И когда это произойдет?
— По информации коллег, что-то мы сможем сделать через два года, что-то через пять, что-то через десять.
— Какой уровень локализации сегодня у вашей системы хранения данных?
— По методике, которая используется в Минпромторге, 85 процентов.
— Не получится ли так, что вам в какой-то момент перестанут поставлять ЭКБ и все встанет?
— ЭКБ — это не что-то эдакое стратегическое. Это то, что продается везде, на всех биржах, всем, кто зарегистрирован. Можно купить в любой момент времени в любом количестве.
— А процессоры?
— Процессоры — это отдельная история. У нас есть работы в части замещения процессора, и у нас нет никаких угроз в плане того, что кто-то что-то закроет. Я поясню почему. Нас обвиняли, что мы построили систему на технологии POWER, но у нас технология OpenPOWER, открытая для всего мира. Это консорциум, в который входит огромное количество компаний по всему миру: американские, тайваньские, индийские, кто угодно. BIOS у нас переписан, и мы не согласовываем ни с кем ничего.
Но, естественно, у нас есть программа, по которой мы до 2024 года планируем перейти на отечественные процессоры. Такая задача есть, и это правильно.
Константин Юнов, генеральный директор компании «Национальные технологии», в 1989 году окончил Кубанский государственный университет по специальности «прикладная математика», а затем, в 2005-м, это же учебное заведение по специальности «государственное муниципальное управление».
Работал учителем информатики в школе, инженером-программистом, затем — на различных должностях в НТЦ «Сонар».
С 1997 года — заместитель директора по техническим вопросам, главный инженер филиала «Кубаньсвязьсервиса» (филиал «Кубаньэлектросвязи», впоследствии — Южной телекоммуникационной компании, ЮТК).
С 2000 по 2005 год возглавлял филиал ЮТК Центр новых технологий.
В 2005 году перешел в «Мобиком-Кавказ» (филиал «Мегафона») на должность заместителя генерального директора по информационным технологиям.
С 2008 года — директор по информационным технологиями «Мегафона».
С 2014-го — президент компании «Технопром».
В 2016 году стал заместителем генерального директора по развитию бизнеса в Национальном центре информатизации (входит в «Ростех»).
В 2017 году сначала стал вице-президентом Национальной компьютерной корпорации, которая на тот момент владела «КНС-групп», а чуть позже возглавил созданную при участии концерна «Автоматика» и «КНС-групп» компанию «Национальные технологии».
«Закон Яровой»
В 2016 году при участии депутата Государственной думы Ирины Яровой были разработаны федеральные законы № 374 и 375. Они предусматривали внесение поправок в закон «О противодействии терроризму», а также в Уголовный кодекс и Уголовно-процессуальный кодекс РФ.
В числе прочего внесенные изменения обязывают операторов связи и интернет-провайдеров хранить в течение шести месяцев записи телефонных разговоров, текстовых сообщений и интернет-трафика, а информацию о них — в течение трех лет. Эти данные затем могут быть использованы правоохранительными органами при расследовании преступлений.
Все данные при этом должны храниться на территории России, и для их хранения необходимо использовать оборудование отечественного производства.
Перемена мест слагаемых
— Компания «Национальные технологии» была создана при участии «КНС-групп» (бренд YADRO), которая затем была продана «ИКС-холдингу», который, в свою очередь, продал свою долю в НТ «Ростелекому». Почему «ИКС-холдинг» решил выйти из капитала вашей компании?
— Я считаю, что корректнее спросить у «ИКС-холдинга», однако отмечу, что холдинг не вышел из проекта, он стал ключевым технологическим партнером и участником альянса с «Ростехом» и «Ростелекомом» для реализации совместных проектов.
— Это выглядит так: вы привлекаете компанию, которая уже имеет опыт производства СХД, какое-то время с ней работаете, получаете компетенции, налаживаете производство, потом они выходят, а вы привлекаете «Ростелеком», компанию, которая знает, как это все продавать. Удачная бизнес-схема…
— Хотите сказать, что я их как-то использовал?
— Да, по обоюдному согласию…
— Я не считаю, что они потеряли от сотрудничества. Более того, оно продолжается. Так что это вполне win-win ситуация, а не кто-то кого-то заставил.
— С партнерами понятно. А что с финансированием?
— Скажем так, мы на создание изделия не взяли у государства ни одного рубля.
— А откуда у вас деньги?
— В том числе и от партнеров, и от заказчиков, которым надо было решать вопрос.
Если вы помните всю эту историю, была большая шумиха в прессе, что «закон Яровой» обрушит рынки. Что его выполнение, по оценке компании МТС, будет стоить сто миллиардов рублей в год. И другие ей вторили.
Но как раз наше участие позволило снизить эту стоимость. Если вы посмотрите закупки СХД, которые были до нашего появления, минимальная стоимость была 50 тысяч рублей за терабайт. И это был редкий случай. В основном было 90 тысяч. Когда мы вышли, первое наше предложение было 19 тысяч 500 рублей, а в итоге мы предложили девять тысяч рублей за терабайт.
— То есть вы объявили цену девять тысяч рублей и под это вам операторы авансом дали деньги?
— В принципе, да.
— За счет чего такая цена? Я знаю, что в среднем по Восточной Европе — около 30–35 тысяч рублей.
— Наше решение оптимизировано именно для хранения, не для быстрого хранения. За счет емкости и большой плотности дисков, за счет новых алгоритмов, которые были применены, была снижена стоимость. Она была для нас параметром номер один. Именно благодаря этому нас поддержали операторы. Ну как поддержали… Перестали с нами воевать. Для операторов, вы же понимаете, это нагрузка на бизнес. Но это нагрузка, которую они теперь более или менее в состоянии нести. В отличие от ситуации, которая была до этого.
— И какую долю на этом рынке вы занимаете?
— Шестьдесят — шестьдесят пять процентов. Это ежегодный объем закупок на семь-восемь миллиардов рублей. Это не весь рынок СХД, которые используют операторы связи. Это рынок СХД для решения задач хранения данных по 374-ФЗ. Закупают оборудование операторы связи, а пользователи системы — правоохранители.
— И когда операторы роняли скупую слезу по поводу ста миллиардов, которые им нужно будет ежегодно тратить на системы хранения данных...
— На каждого, заметьте.
— …они делали это зря. Какую сумму они сегодня тратят на исполнение «закона Яровой»?
— По моей оценке, порядка десяти миллиардов рублей в год. На всех.
— И получается, что вряд ли это может замедлить развитие сетей 5G в стране, о чем они говорили ранее?
— Мы считаем, что нет. Благодаря стоимости хранения: если бы это было не девять тысяч, а девяносто, вполне могла бы быть другая ситуация.
— Цифра девять тысяч рублей появилась еще два года назад. «Ростех» официально опубликовал. За два года чтото должно было измениться.
— Мы не повысили цену. Хотя доллар вырос, и существенно. Но поскольку мы объявляем, что это наше отечественное решение, было бы неправильно повышать цену.
Сохранить всё
— Объем данных, которые нужно хранить, растет. Сейчас сколько уже хранится?
— Мы поставили системы хранения данных, которые в сумме позволяют хранить более одного зеттабайта (по оценке International Data Corporation, мировой объем данных в 2020 году составит 59 зеттабайт — «Эксперт»).
— Рынок постепенно будет насыщаться, операторы закупят нужный им объем систем хранения, и что дальше?
— Рынок еще не полностью охвачен, потому что объем растет по экспоненте. Но есть определенные истории, связанные с тем, что надо хранить в первую очередь, что во вторую и так далее.
Опять же, мы понимаем, что террористы могут начать передавать информацию по видео, вставлять в видеофильмы какие-то сообщения.
— То есть вы обеспечены работой навсегда?
— Насколько я понимаю, в США весь интернет-трафик мира хранится с большим удовольствием.
— Можно ли говорить, что у нас развертывается система массовой слежки, подобная той, что есть у Агентства национальной безопасности США?
— А что такое массовая слежка? Это какая-то странная история. Особенно мне нравится, когда люди еще и платят за то, чтобы дать изображение своего лица, отпечаток пальца, данные о своем местоположении, банковские реквизиты американскому вендору или провайдеру, но при этом продолжают беспокоиться по поводу массовой слежки.
— А что вы скажете, как человек, работающий на этом рынке, по поводу срока хранения данных в три года? Насколько я знаю, в большинстве европейских стран этот срок — до трех месяцев. В Германии четыре-пять недель.
— Это потому, что можно обратиться к тому же АНБ, которое хранит всю жизнь, и получить все данные. Вы можете хоть 30 минут поставить себе хранение, а в АНБ получить все через полчаса. Всю информацию за всю жизнь. Это мое экспертное мнение. Немецкие коллеги из силовых структур, наверное, это опровергнут.
Только денег мало
— Huawei вам здесь конкурент?
— Конечно. Компания Huawei финансируется китайскими властями. Порядка трех миллиардов долларов каждый год направляется на перспективные разработки и исследования. Это очень существенно.
Она ведь имеет возможность выйти с любой ценой! Может доплачивать те же девять тысяч рублей за терабайт. Но нам стратегически важно иметь свою технологию, развить производство. Если сегодня придет компания, с которой вы заключите договор по льготной, казалось бы, цене, вы будете зависеть от нее. Не говоря уже о том, что владеть всей этой историей будут они, а не вы.
— И как здесь защищаться?
— Есть 878-е постановление правительства, где написано, что для решения этих задач надо использовать только отечественное оборудование. Есть реестр отечественного оборудования Минпромторга. И мы давно в этом реестре.
— Почему все так медленно? Почему такая система хранения данных была создана в 2017 году, а, например, не в 2010-м?
— Коллеги, которые участвовали в создании СХД, начинали работу на свой страх и риск еще за три-четыре года до этого. И, на мой взгляд, проблема в нашей стране в том, что у каждого руководителя задача — быстро отчитаться, за год максимум. Иначе уволят, скажут, не справился и так далее. И в этом, мне кажется, самая большая наша проблема. Потому что, если ты действительно хочешь что-то создать, а не просто переклеить шильдик, год — это просто смешно. За год вы не сделаете никогда и ничего. Минимум три года нужно. Поэтому я бы не сказал, что в данном случае было медленно. Вопрос в том, чтобы все это время что-то делать, чтобы было движение вперед, а не просто согласовывать, перекладывать какие-то бумажки.
— Зарубежные производители поставляют на российский рынок системы хранения данных на десятки миллионов долларов ежегодно. Если они тратят миллиарды долларов на НИОКР, можно ли говорить, что у нас он недофинансирован?
— Вопрос и в этом тоже, но и к закромам надо дно приделать, как говорил Михаил Жванецкий. Потому что там, где у нас выделяются миллиарды, они порой приводят к недостаточно эффективному результату. И здесь, на мой взгляд, как раз недооценка ГЧП, потому что нормальный частный производитель и предприниматель не будет связываться с государственными деньгами. Потому что замучают, посадят и так далее. Поэтому очень важно использовать такие механизмы, как ГЧП, когда государственное предприятие поможет в организационном плане, а частное производство поможет в плане мозгов, креатива и более свободной организационной формы работы.
В этом вопросе сейчас нет организационных преград, уже существуют нормативные документы. И на первый план выходит умение предприятий правильно ставить задачи и разрабатывать «дорожную карту», а также достигать результатов, которые устроят госпредприятие и частных инвесторов.
Протекция, только протекция
— Вы делаете СХД для специального, скажем так, применения. А есть планы выходить и на другие рынки?
— Мы сейчас обсуждаем создание СХД, условно говоря, для мирного применения. Но вы понимаете, что здесь сильны позиции западных компаний. И если для той продукции, что мы выпускаем сейчас, есть постановление правительства, которое предписывает использовать отечественные СХД, то на общем рынке таких постановлений нет. И нам придется бороться с Huawei, которая до нашего пришествия с удовольствием продавала СХД по 90 тысяч, а когда мы пришли с девятью, они сказали: «Да мы за пять сделаем».
— А они лучше по своим характеристикам?
— Надо сравнивать яблоки с яблоками. Если брать мировую классификацию, у нас системы среднего класса. И тут мы не хуже других. То, что есть у них, — это hi-end, нас там нет, и там нас нельзя сравнивать с их решениями. Важно понимать разницу. Одно дело импортозамещение в части рабочих станций: мы научились клепать их в любом виде. Кто-то шильдики переклеивает, кто-то ОЕМ делает, кто-то реально платы делает. Это тот рынок, на котором много всего: отечественное, похожее на отечественное, иностранное и так далее. Есть hi-end-сервера, где того, кто хоть что-то сделает в этой области, ОЕМ получит или еще что-то, надо обнять и плакать.
— И как таких поддержать, кроме денег?
— Нормативными актами, например.
— Обсуждается, чтобы госструктуры и связанные с ними закупали исключительно российскую технику…
— Вот это поддержка, да.
— Получается, что, если мы хотим развить свой рынок, другого выхода, кроме протекционизма, нет?
— Не только у нас! Это ведь не мы придумали. Посмотрите на Китай, который сказал американцам: «Создаем СП, мы закрепляем за этой компанией сегмент, допустим, рабочих станций. И китайские компании будут покупать их только у этого СП. Но вы передаете туда технологии».
Все, вот решение. Они получили технологии, американцы получили деньги. А китайцы, получив технологии, потихоньку американцев вытесняют.
— Если будет принято решение, что госпредприятия и предприятия с участием государства будут обязаны покупать только российскую технику, смогут ли наши производители закрыть эту потребность? И насколько это большой рынок?
— Совещания проходят и в правительстве на эту тему, именно с точки зрения, сможем ли мы закрыть этот рынок. Да, сможем, за исключением сегмента, повторюсь, hi-end, которого у нас нет просто.
— А его доля какова?
— Это очень маленький сегмент.
Наши производители смогут заработать на собственном рынке, может быть, не миллиарды, но миллиард долларов. И это не просто разовый заработок, это инфраструктура. Ты потом это обслуживаешь, у тебя должны выходить обновления, у тебя инженеры растут. Ребята, которые сначала приходят на сервисную службу, а потом переходят в технологии, где инженеры более высокого уровня. Идет развитие определенное. И не бывает по-другому. Ты должен вырастить цепочку специалистов. И ты должен их растить там, где все работает, где реальный сектор экономики, а не абстрактная история.
— А для вашей компании как рынок увеличится с точки зрения продаж СХД?
— Я думаю, что раз в пять-семь.
— И вы готовы их производить, никаких проблем?
— Конечно.
— Вам каким-то образом помогает, что вы в «Ростехе»?
— Конечно, наши поставщики — это предприятия «Ростеха», в особенности холдинга «Концерн “Автоматика”», в состав которого мы входим. Взять даже шкаф. Может быть, это выглядит неинтеллектуально. Но на самом деле это очень серьезный вопрос, потому что в нем много всего зашито. Когда мы с «Калугаприбором» начали первые контакты, это было так: «А что там, алюминий? Будем гнуть алюминий? Хорошо, пришлем специалистов». И когда мы начали поставлять СХД операторам, они не отличили шкаф, который сделали наши ребята, от американского.
— Когда может быть принято решение правительства о поставках отечественной техники на госпредприятия? Есть у вас такая информация?
— Это очень сложная история. Ведь есть постановления правительства, которые запрещают госпредприятиям закупать иностранное оборудование, но каждый раз начинается история, когда кто-то пишет прекрасное обоснование, что для их задач необходимо оборудование только вот такой иностранной компании. И в конкурсе объявляются технические параметры, сделанные под западного производителя.
— Станкостроители рассказывали примерно то же самое: в условиях прописывается, что нужен станок, который, условно, выдает три тысячи оборотов. Они и не нужны, но под это условие подходит только иностранный станок.
— У нас в СХД та же самая история. Допустим, пишут условие: три миллиона IOPS (input/ output operations per second — количество операций ввода-вывода в секунду. — «Эксперт»). Такое решение есть у нового СХД Huawei, которое полностью на флешах и дороже космического корабля. И при этом мы точно знаем, что, например, в крупном банке процессорный центр работает на одном миллионе IOPS. И зачем заказчику, у которого нет процессинга, три миллиона?
— Чтобы вас отсечь?
— Конечно.
Компания «Национальные технологии» (НТ) основана в октябре 2017 года.
Ее цель — создание отечественной системы хранения данных (СХД), предусмотренной так называемым законом Яровой.
На первом этапе учредителями выступили концерн «Автоматика» (входит в ГК «Ростех») и «КНС-групп» (бренд YADRO). Концерн «Автоматика» получил 51% в капитале НТ, «КНС-групп» — 49%. «КНС-групп» — крупный разработчик и производитель вычислительной техники и СХД.
Затем контроль над «КНС-групп» перешел к компании «ИКС-холдинг» Антона Черепенникова. А уже осенью этого года была закрыта сделка, по итогам которой 100% «ИКС-холдинга» получила USM Telecom — дочерняя структура USM Holdings Алишера Усманова.
Но к этому моменту «ИКС-холдинг» уже вышел из компании «Национальные технологии», уступив свою долю компании «Центр хранения данных» (входит в «Ростелеком»).
В настоящее время основной продукт компании НТ — высокоплотная гибридная СХД «Купол».
Фото: Олег Сердечников, предоставлено компанией
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl