Спектакль позднего капитализма
Партийная дисциплина, этические кодексы, перераспределение, ограничение оборота оружия, цензура — настоящее «социализации» американской жизни, не имеющей ничего общего с революционной традицией основ-основателей Республики
Массовые выступления активистов BLM, скандальная ситуация с подсчетом голосов на выборах, проникновение сторонников президента Дональда Трампа в Капитолий, две попытки его импичмента, политически ангажированная активность менеджмента социальных сетей — все это стало поводом для дискуссий о масштабном общественном кризисе в США, ставящем под сомнение единство страны. Однако в действительности идея монолитной американской нации только миф, уже более двух веков поддерживаемый исключительно в интересах федеральных властей.
Именно бюрократии в Вашингтоне всегда было выгодно создавать образ «американца вообще», чья политическая судьба должна быть связана не с региональными институтами, а с централизованным государством. Защита прав и интересов этого абстрактного We, the people позволяла обосновать, например, кровопролитное подавление сецессии южных штатов и объявить союз Севера и Юга вечным. «Права штатов» в политическом сознании интеллектуалов США всегда значили нечто гораздо большее, чем вопрос автономии Юга. Речь шла о самом существовании альтернативных региональных элит, способных сказать «нет» усилению государственного вмешательства.
Спектакль позднего капитализма
Еще Джон Кэлхун (один из первых вицепрезидентов США), один из немногих политиков, готовых называть вещи своими именами, указывал на наличие двух принципиально враждебных классов американского общества — тех, кто налоги платит, и тех, кто на эти налоги живет. Интересы этих групп не могут быть тождественными. Другое дело, что исторически «большое государство» стремилось создать иллюзию преодоления этого конфликта, так как само государство и его аппарат, безусловно, относятся именно к категории налогополучателей. К этому принципиальному конфликту и восходит противостояние Севера и Юга, представлявшее собой крупномасштабную операцию по расширению контроля Вашингтона над американским населением посредством ликвидации последнего бастиона реального федерализма.
Точно так же, как в XIX веке предателями были объявлены генералы армии конфедератов, в XX веке уже апологеты Франклина Рузвельта вешали ярлык предателя на тех, кто не считал необходимым участие США в «защите демократии» в Европе и противостоял политике экономического планирования. Важно подчеркнуть, что крупный бизнес при этом с удовольствием сотрудничал с Белым домом, прекрасно осознавая открывающиеся возможности для ликвидации конкуренции. Сейчас мы наблюдаем за новой стадией того же самого процесса: СМИ опять говорят о «предателях», якобы посягающих на демократические институты, а крупный бизнес нашел подходящий момент и подходящих политиков для того, чтобы гарантировать свое будущее.
Заморозка аккаунтов Трампа и других оппозиционных политиков представляет собой выполнение условий символической сделки, заключенной между государством и значимыми игроками интернет-рынка. Представители крупнейших сетей и веб-сервисов (Джессика Герц — бывший юрист Facebook, Эмили Хорн — работала в Twitter, Марк Шварц из Amazon, Деон Скотт из Google и многие другие) фактически входят в состав администрации Джо Байдена. Граница между частными компаниями и государственным аппаратом становится иллюзорной. В этих условиях блокировка неугодных пользователей, конечно, не может рассматриваться как личное дело независимых коммерческих структур, так как ни о какой независимости тут не может идти и речи.