Наука зеленого хайпа
Нет технологических преград для увеличения доли альтернативной энергетики в мире. К 2030 году спрос на традиционное топливо не исчезнет, но, вероятно, перестанет расти. В этом технологическом тренде надо успеть поучаствовать, но без кампанейщины
«Любопытная атмосфера растерянности и отваги. Растерянность от “новых климатических вызовов”, “низкоуглеродной повестки”, адаптации к происходящему... И отвага — такая сверхчиновничья, что оторопь берет» — так иронично описал свои впечатления от Российской энергетической недели, прошедшей в середине октября, профессор НИУ МЭИ, академик-секретарь секции энергетики Российской инженерной академии Евгений Гашо.
В России на наших глазах на всех уровнях — и государственном, и корпоративном — происходит быстрое осознание неотменимости мирового тренда на освоение «зеленой» энергетики. И это несмотря на то, что прямо сейчас в мире разворачивается кризис, очевидно связанный со слишком поспешной попыткой отказаться от инвестиций в традиционные виды энергии и перенаправить их на альтернативные.
Кризис перехода
В ряде провинций Китая ограничивают потребление электроэнергии, электростанции в Индии находятся на грани истощения угля, средняя цена бензина в Соединенных Штатах c апреля выросла на 30%, а европейцы платят заоблачные цены за газ (в Великобритании стоимость природного газа в последнее время выросла на 700%). Как заметил президент Владимир Путин на Российской энергетической неделе, «в последнее десятилетие в европейскую энергетику закладывались системные изъяны, стабильные долгосрочные контракты замещались покупками на спотовом рынке, при возросшей доле в энергобалансе Европы возобновляемых источников энергии снижение выработки на ветряных электростанциях в отсутствие резервов привело к дефициту электроэнергии, который и стал триггером роста цен на газ».
Почти все аналитики согласны с тем, что, вероятно, Европа отошла от энергии на ископаемом топливе слишком рано — по крайней мере до того, как смогла обеспечить достаточное количество возобновляемых источников энергии на случай чрезвычайной ситуации.
Мир прожорлив: в день улетает примерно 320 млрд киловатт-часов. Это равно примерно 22 лампочкам на человека, горящим нон-стоп. Причем 62,9% электроэнергии в мире производится из ископаемого углеродного топлива, прежде всего угля, а не гораздо более экологичного природного газа. Ископаемые виды топлива до сих пор удовлетворяли спрос, потому что они упаковали в себе миллионы лет солнечной энергии; сейчас мир пытается взять энергию солнца в режиме онлайн, без миллионов лет на его утилизацию.
Это обусловлено тем, что в мире, похоже, снова появилась идеология, которая определяет тренды в политике, бизнесе и науке. Климатические изменения стали общепризнанными и наглядными, и идея спасения планеты пришла на место социалистической идеологии и идее мировой демократии.
В 2021 году Европа пережила самое жаркое лето за всю историю наблюдений. Пока лесные пожары бушевали в Австралии, Амазонии и Сибири, мы справили похороны исландского ледника Окйекудль.
Ледники Гренландии и Арктики тоже тают, пусть и без мрачных празднований. Уровень Мирового океана с 1900 года поднялся примерно на 21 см: вода подтапливает мир в два с половиной раза быстрее, чем десять лет назад. ООН предостерегает, что если глобальная температура будет расти такими же темпами, то к 2050 году нам придется иметь дело с таянием вечной мерзлоты.
На этом фоне стала очевидна смена политико-экономической модели мира.
Экологический план EU Green Deal, представленный Еврокомиссией 14 июля, предполагает снижение к 2030 году выбросов углекислого газа на 55%. В частности, с помощью углеродного налога. Этот налоговый режим делает наличие у производителей большого углеродного следа, то есть нагревающих планету парниковых газов вроде углекислого газа, метана и оксида азота, дорогим удовольствием. Финляндия, Польша, Норвегия, Швеция, Дания, Нидерланды и Германия ввели углеродный налог еще в 1990-х. Сейчас таких стран 27. Где-то «наследить» углеродом дороже — одна тонна выбросов углерода в Швеции обойдется в 116 евро; где-то — дешевле: в Польше и Украине та же тонна облагается налогом в один евро. Различается налог и по тому, с каких парниковых газов он взимается: с диоксида углерода, метана, фторированных газов, всего сразу. В Испании налог на выбросы углерода применяется только к фторированным газам — лишь три процента от общего объема выбросов в стране. Норвегия, напротив, покрывает налогом более 60% своих выбросов.
После введения налога на углерод выбросы парниковых газов упали в Германии, Финляндии, Польше, Швеции, резко упали — в Дании.
И это больше не вопрос внутренней политики стран. В Евросоюзе с 1 января 2023 года (переходный период должен завершиться к концу 2025-го) будет введен трансграничный углеродный налог. Импортеров вынудят покупать у ЕС цифровые сертификаты на каждую тонну условного углекислого газа, выброшенную в атмосферу при производстве и транспортировке соответствующего товара свыше допустимой нормы. Введение такого налогового регулирования планирует начать ЕС. Минэкономразвития России оценило будущие потери российского экспорта в 7,6 млрд долларов в год в результате уплаты углеродного налога при поставках в ЕС российского железа, стали, алюминия, труб, электроэнергии и цемента. Чтобы ЕС не мог взимать с российских экспортеров платежи по своему усмотрению, в российском правительстве запустили разработку национального варианта углеродного налога. Когда его признают на международном уровне, платежи за выбросы в России будут зачтены европейской системой контроля, что, вероятно, уменьшит трансграничный налог. Для того чтобы иметь аргументы в политэкономической борьбе, Россия ускорила инвестиции, в том числе в науку: так, в этом году в семи регионах страны (Чеченской Республике, Краснодарском крае, Калининградской, Новосибирской, Сахалинской, Свердловской и Тюменской областях) начали работать карбоновые полигоны, на которых можно будет системно исследовать и корректно оценивать углеродный баланс на нашей территории. Но при этом генеральный директор ФГБУ «Российское энергетическое агентство» (РЭА) Минэнерго России Алексей Кулапин заявил о затруднениях в диалоге с ЕС, в том числе из-за отсутствия единой системы оценки углеродного вреда. «Нивелировать эти риски поможет разработка национальной системы углеродного регулирования и ее гармонизация с мировыми стандартами», — сказал он.
При этом нельзя сказать, что климатическая повестка является способом создания экономических преимуществ для развитых стран. Такая игра, конечно, идет, но тренд глубже и определяется интересами массы крупнейших мировых корпораций и финансового сектора, и этом смысле он трансграничный. Так, российский Сбер включился в создание финансовых инструментов «зеленой» энергетики и с конца прошлого года запустил собственную блокчейн-платформу для продажи «зеленых сертификатов», которые обеспечивают посредничество между производителями «зеленой» энергии и потребителями. Такие сертификаты уже купили компании «Полюс», «Щекиноазот» и «Куйбышевазот». Климатическая повестка больше не вопрос исключительно экологической или энергетической политики, а стремление управлять мировыми финансовыми потоками.
Крупные российские компании заметили смену мировой парадигмы за годы до того, как ЕС объявил о введении трансграничного углеродного налога. Важным маркером здесь стали Китай и, конечно, США. В 2019 году на развитие альтернативной энергетики мир потратил 219,2 млрд долларов. Китай вложил около 83,4 млрд, Япония и США заняли второе и третье место — 55,5 млрд и 16,5 млрд долларов соответственно в 2021 году.
В прошлом году председатель КНР Си Цзиньпин пообещал, что Китай пройдет пик потребления углеродных источников энергии к 2030 году и достигнет углеродной нейтральности к 2060-му. Китай уже к середине 2010-х стал лидером по абсолютным объемам возобновляемых источников энергии. По данным Национального агентства по охране окружающей среды КНР, к концу 2020 года в Китае было произведено 281,5 ГВт энергии ветра и 253,4 ГВт солнечной энергии (вместе все виды возобновляемых источников составляют 15% произведенной в 2020 году электроэнергии, 62% которой дает уголь).
Количество научных публикаций Китая по темам экологии и устойчивого развития с 2016 года выросло на 138% — до 30,5 тыс. публикаций в год. Следом идут США, которым президент Джо Байден поставил цель перейти на возобновляемую электроэнергию к 2035 году. Ветер надувает США 117,7 ГВт энергии, около 100 ГВт нагревает солнце, а в научных журналах появляется 19,5 тыс. «зеленых» публикаций в год от американских исследователей.
Большая часть исследований посвящена совершенствованию солнечных батарей, часть — масштабируемости существующих технологий (как уменьшить ветряные турбины в размерах), чуть меньше — хранению и передаче избытка «зеленой» энергии.
Вложения в науку и технологии — ключевые для прогноза на будущее: в какой мере «зеленая» энергетика будет общественной, политической и финансовой модой, блефом и пузырем, а в какой — технологическим будущим человечества.
