«Мы находимся внутри глобального инфляционного тренда»
Инфляцию в мире питает не только безудержная эмиссия долларов и евро, но и фундаментальные процессы на рынке труда. Рабочая сила в США, Китае, России — повсюду — претендует на больший кусок добавленной стоимости, считает известный российский экономист Михаил Дмитриев
Экономические циклы — как кризисы, так и фазы роста, — не похожи друг на друга. О том, чем характеризуется нынешняя фаза восстановления, как долго еще и почему будет расти инфляция, что происходит в потребительской сфере, «Эксперту» рассказал президент хозяйственного партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев.
— Михаил Эгонович, в какой стадии сейчас находится российская экономика? Старт года был удивительно бодрый, выше ожиданий, летом возникла пауза, и даже был клевок вниз. Появилась растерянность, да еще новая мощная волна эпидемии в стране. Что вы думаете?
— На мой взгляд, если отвлечься от нюансов, которые, конечно, имеют значение и не позволяют делать упрощенных выводов, российская экономика сейчас находится в состоянии классического перегрева. Он очень похож на то, что было накануне кризиса 2008 года. Но последствия будут совершенно другими.
С одной стороны, российскую экономику сильно подстегивает спрос. Первоначально он был связан с довольно масштабными по российским меркам программами стимулирования. Благодаря им, например, объемы ипотеки в прошлом году достигли рекордных показателей. В этом году более важную роль сыграл рост экспортной выручки благодаря скачку сырьевых цен на мировых рынках. Укрепление рубля — примерно на семь процентов в реальном выражении с начала года — еще больше подстегивает платежеспособность населения, поскольку удешевляются импортные товары.
С другой стороны, предложение сталкивается с большим числом ограничений. Это касается прежде всего товаров длительного пользования, автомобилей, электроники, нехватки рабочей силы и так далее. Согласно августовскому опросу промышленных предприятий Института экономической политики, доля предприятий, испытывающих дефицит сырья и материалов, достигла десятилетнего пика и избыток этих запасов наблюдался только у двух процентов предприятий (абсолютный минимум за всю историю наблюдений). Обеспеченность кадрами рухнула до тринадцатилетнего минимума. Дисбаланс спроса и предложения толкает вверх цены. Инфляция продолжает ускоряться и за октябрь в годовом выражении уже превысила восемь процентов.
— Перегрев 2008 года характеризовался двузначными темпами прироста реальных доходов населения, реальная денежная масса росла на 30–40 процентов в год. Сейчас доходы растут на два процента и все еще не восстановились после провала прошлого года, денежная масса остановилась. И вы называете это перегревом?
— Тогда не было таких жестких ограничений по предложению. Как минимум не возникало сложностей с дополнительным импортом товаров. Но сейчас, когда на достаточно высокий платежеспособный спрос, накладываются ограничения по предложению, причем не только по товарам, но и в еще большей степени по услугам, эффект получается тот же. Предложение не справляется со спросом. И этот эффект хорошо заметен по инфляционным ожиданиям бизнеса и населения, которые внезапно оказались вблизи исторических максимумов. Судя по последним данным ЦБ, они за последние полтора года подскочили в два раза: накануне пандемии, в феврале 2020-го, ожидаемая инфляция была восемь процентов, сейчас — 16 процентов.
— С какой стороны будет восстанавливаться этот баланс? Есть ли резервы безинвестиционного роста предложения в каких-то отраслях?
— Дело в том, что дефицит предложения во многом импортирован, то есть в первую очередь связан с теми группами товаров, которые Россия ввозит из-за рубежа, а также отчасти с импортом туристических услуг. Это касается потребительской электроники и значительной номенклатуры продукции промежуточного спроса, производимой в Юго-Восточной Азии, по которой ощущаются вызванные пандемией сбои производства и логистики, в частности, острой нехватки контейнеров в портах.
Не надо забывать и то, что Россия импортирует мировую инфляцию. В прошлом транслированную с мировых рынков инфляцию, которая была намного ниже российской, сдерживало укрепление рубля благодаря опережающему росту внутренних цен при относительно стабильном обменном курсе. Но сейчас долларовая инфляция почти такая же высокая, как российская внутренняя: 7,4 процента годовых в среднем по группе стран со средним уровнем дохода. Мы находимся внутри глобального инфляционного тренда.
— Каковы фундаментальные причины этого тренда? Длительная неограниченная эмиссия ключевых мировых валют? Или такой сильный эффект нарушения цепочек поставок?
— И то и другое вместе. Долларов и евро напечатали, что грязи. И часть этой ликвидности пришла не только на финансовый рынок, но и на рынки товаров и услуг. Цепочки поставок тоже порушены сильно. Что на рынке компьютерных чипов происходит, мы видим, объемы их продаж по сравнению с началом пандемии выросли в полтора раза, но в связи с ростом спроса на цифровые устройства их просто катастрофически не хватает повсюду.
Небывалые сбои в контейнерных перевозках. Ставки морского фрахта удвоились, да и зачастую контейнеров физически нет ни по каким ставкам. Сейчас меньше трети контейнеровозов приходит в порты назначения без опозданий, в то время как до пандемии вовремя приходило свыше 80 процентов судов. Авиация тоже подвела. Ведь что происходило традиционно? Большая часть дорогостоящих товаров из Китая, нуждающихся в быстрой перевозке, перевозилась пассажирскими авиарейсами. Поскольку число международных пассажирских рейсов в период пандемии резко сократилось, то и емкость этого рынка упала. Часть перевозок китайских товаров, которые терпят двухнедельный срок доставки в Европу, переориентировалась из авиасегмента на наши железные дороги. Но теперь и на Транссибе возникли узкие места. Как и гигантские очереди из автомобильных фур на сухопутных погранпереходах РФ с Китаем.
Центральные банки меняют регистр
— Главные центробанки мира не дергаются, сохраняют олимпийское спокойствие. Немножко ужесточается риторика, но не реальная политика. Из крупных стран только Россия, Бразилия и Турция начали цикл удорожания денег. Правда, Турция ведет себя непредсказуемо: сначала повышала ключевую ставку, потом неожиданно начала опускать. Почему такая разная реакция и кто имеет больше шансов победить инфляцию?
— Я бы не стал ставить Россию в один ряд со странами так называемой хрупкой пятерки. С легкой руки аналитиков Morgan Stanley так именуют пять крупных стран со средним уровнем дохода и очень неустойчивой экономикой, которая может рухнуть в случае ужесточения условий предоставления ликвидности на развитых рынках. Это Бразилия, Турция, Индия, Индонезия и ЮАР. Россия точно не в этой компании. Внешнеэкономическая позиция у нас очень сильная, крайне низкий госдолг, очень высокие резервы, профицитный бюджет. Среди стран со средним уровнем дохода Россия относится к числу наиболее устойчивых к финансовым кризисам (в первом полугодии 2020 года мы по этому критерию попали в топ-5 стран). Благодаря очень жесткой и, я бы сказал, чрезмерно жесткой бюджетной и кредитно-денежной политике.