Карабах: новая пробоина в российской обороне
Дипломаты победили, политики проиграли: почему мирное соглашение между Арменией и Азербайджаном — это одновременно успех и неудача для России.
Хотелось бы примирить оптимистов и пессимистов: из сложившейся ситуации на Южном Кавказе Россия извлекла максимум возможного. Заключенное при посредничестве Москвы мирное соглашение между Арменией и Азербайджаном действительно стоит считать дипломатической победой. Лишь одна ремарка, которая объяснит все: похоже, уже через неделю после начала войны в Карабахе было ясно, что оборона потерпит сокрушительное поражение и все земли будут утеряны. Но Ереван отказывался вести переговоры о мире. В результате Россия могла быть просто исключена из разрешения этого конфликта и выдавлена с Южного Кавказа, потеряв, вероятно, и военную базу в армянском Гюмри.
Заключенное соглашение фиксирует промежуточную диспозицию. Россия выступает главным посредником и миротворцем. Азербайджану остаются занятые территории Карабаха, включая Шушу, а также все азербайджанские провинции, утерянные в ходе войны двадцать семь лет назад. Армения сохраняет контроль над большей частью заселенных армянами земель Карабаха. Российские миротворцы встают по линиям разграничения, контролируют Лачинский коридор и оборудуют наблюдательные пункты, а Пограничная служба ФСБ России обеспечивает контроль над коммуникацией Азербайджана с анклавом в Нахичевани, при том что в документе зафиксирована возможность строительства новых транспортных артерий на армянской территории (см. карту 1). Вопрос о статусе Карабаха вычеркнут из переговорного процесса.
На мельницу пессимистов
Хотелось бы примирить оптимистов и пессимистов, но вряд ли получится, если анализировать в целом развитие событий на постсоветском пространстве. Здесь минусов достаточно, чтобы нивелировать все ситуативные успехи.
Посмотрим на ситуацию с геополитической точки зрения. На данный момент Турция не обозначена участником миротворческого процесса, хотя переговоры все еще продолжаются. Впрочем, ничто не помешает Азербайджану поддержать стремление Анкары основать полноценную военную базу, в том числе на территории Карабаха, и основательно закрепить турецкий силовой фактор на Южном Кавказе. Это одновременно усиливает и позиции самой Турции, которую уже надо привыкать называть одним из основных геополитических соперников России, и потенциал НАТО, членом которого Анкара по-прежнему является. Пусть членом своевольным, конфликтным, но в большинстве случаев Реджеп Эрдоган легко продвинет интересы евроатлантических партнеров, а те — интересы Турции. Вероятно, поэтому и США, и Европа так вяло отстаивали интересы армянской стороны.
Фактически мы наблюдаем продолжение процесса продвижения силовых структур НАТО к российским границам, который начался еще в 1990-е. Шесть лет назад, после войны на Донбассе, мы получили украинскую пробоину на западном фронте. Едва не потеряли Белоруссию. И вот сейчас фиксируем поражение на южных рубежах.
Стоит добавить, что в результате карабахской войны усилились риски не только со стороны западных противников, но и восточных. И речь не только о собственно турецких амбициях, но и об исламистском факторе, который мы все последние годы пытались сдерживать на дальних рубежах — в Сирии, Северной Африке и на Ближнем Востоке. А в итоге получили боевиков из Идлиба чуть ли не на границе с российским Кавказом.
Другая локальная геополитическая история связана с постсоветским пространством и нашей хаотичной или не оформившейся политикой региональной державы. Соседи России сейчас переосмысливают уроки карабахской войны, и эта рефлексия чревата для Москвы очень опасной перспективой. Получается, что массу застывших территориальных конфликтов, оставшихся в наследство после СССР, можно решать силой, без участия России, с привлечением сторонних интересантов. Москва и так все последние годы показывает новый принцип ведения политики в регионе: на смену практики скупки лояльности постсоветских элит приходит рациональность и многовекторность, дозволенная младшим партнерам.
С одной стороны, это означает, что ликвидируется опция имперской «крыши», когда Россия по историческому долгу берет на себя решение проблем бывших территорий, не замечая все антироссийские, русофобские, прозападные инициативы партнеров. Поддержка в обмен на лояльность — теперь только так. Но на обратной стороне медали — уход соседей «под крышу» иных, менее принципиальных игроков, у которых ресурсов зачастую даже больше, чем у Москвы. Да, риски выше — например, можно потерпеть разгром и потерять священный Арцах. Но борьба кланов за власть в постсоветских республиках будет неизменно приводить к поиску альтернативных России центров влияния. Отпустим?
Необходимо, конечно, отметить, что новый прагматизм в политике России на постсоветском пространстве во многом основывался на перспективе создания привлекательной для соседей экономической зоны, общего рынка труда, капиталов, инвестиций. Однако пока добиться впечатляющих результатов на этом треке не получается, во многом из-за черепашьих темпов роста внутри самого российского ядра. Когда нет очевидных экономических перспектив от интеграции внутри одного пространства, всегда есть соблазн рассмотреть альтернативы — в культурном или историческом разрезе. Не получилось ли так, что в результате карабахской войны пантюркский мир Эрдогана показал себя более привлекательным проектом, чем евразийская интеграция вокруг России?
Восстановление транспортного коридора
Турция наравне с Азербайджаном оказалась главным выгодоприобретателем конфликта в Нагорном Карабахе. Пусть не удалось влезть в контекст мирного урегулирования на Южном Кавказе (вполне возможно, что эту уступку еще придется разменять на какие-то кейсы в Сирии или Ливии). Но моральные дивиденды огромны: и врагам, и союзникам продемонстрированы военные и технические достижения турецкой армии, искусство дипломатии, мощь информационно-политического давления, тактическую и стратегическую игру, ценность союзничества и цену соперничества. Дальнейшие планы Анкары, конечно, не ограничиваются Карабахом и будут продолжены по нескольким векторам, включая российский. Главное, для этого наконец-то будет создан удобный транспортный коридор.