Гордиев узел, или Как Македония стала Северной
Запад продолжает экспериментировать с демократией и национальным строительством на обломках бывшей Югославии
На Балканах случилось на первый взгляд незначительное, но горячо обсуждаемое и во многом историческое событие: премьер-министр Греции впервые посетил Скопье, столицу соседнего государства, недавно обретшего новое название — Северная Македония. До недавнего времени Афины категорически отказывались признавать эту страну под ее конституционным именем. Только в этом году при активной поддержке европейской и американской дипломатии спор удалось решить радикально — переименованием. Отныне небольшая Северная Македония с населением всего два миллиона человек может претендовать на вхождение в НАТО и, в перспективе, в Евросоюз.
Сложная история балканских народов породила немало противоречий. Однако даже среди них «македонский вопрос» занимает особое место. Все соседи этого молодого государства в том или ином виде претендуют на его территории. Проблема отношений с Грецией была лишь верхушкой айсберга. В случае каких-либо потрясений македонские земли могут оказаться в центре крупного регионального конфликта. Стоит вспомнить хотя бы недавнее заявление американского конгрессмена Дейны Рорабейкер, что «Македония не государство» и что ее территории должны быть поделены между Косово и Болгарией — «или любой другой страной, с которой они связаны». Комментарии тут излишни.
«Наследники» Александра Македонского
В 1991 году, когда государство под названием Югославия исчезло с политической карты мира, на его месте осталось несколько маленьких стран, и некоторые из них никогда раньше не имели собственной государственности. Одним из таких новообразований стала Македония. Ее земли в разное время входили в состав соседних держав, что создало основу для предъявления территориальных претензий. В этническом и языковом плане население Македонии близко к жителям современной Болгарии, что позволяет некоторым болгарским ученым считать македонский язык диалектом болгарского, а македонцев, соответственно, исторически болгарами. Однако самые сложные отношения у Македонии сложились с Грецией: Афины видели в названии соседней страны не только «исторический плагиат», но и потенциальную угрозу для собственной территории, поскольку пограничная область Греции носит то же имя (Эгейская Македония).
Для самой Македонии независимость стала сюрпризом. Местная политическая элита, привыкшая к жизни в рамках более крупного государственного образования — Югославии, теперь должна была срочно найти обоснование для самостоятельного существования страны. Попытка уклониться от ответа путем вступления в более крупную политическую общность (Евросоюз) не удалась: Греция заблокировала этот процесс, потребовав убрать из названия страны компонент «Македония». В условиях, когда для окружающего мира страна казалась историческим недоразумением, поиск национальной идентичности стал вопросом выживания.
Тот ответ, который в итоге был найден, трудно назвать удачным или хотя бы оригинальным. После очередного провала переговоров с Грецией македонские власти бросились в объятия безудержного национализма. Назло соседям и историкам, указывавшим македонцам на их славянское происхождение, они объявили себя наследниками державы Александра Македонского, перестроили в античном стиле центр столицы и украсили города и веси памятниками древнему полководцу. И хотя даже доморощенные интеллектуалы зачастую краснели от столь явной и едва ли хоть чем-то подкрепленной мании величия, новая идеология какое-то время помогала стране обосновать свою независимость.
Первые двадцать с небольшим лет независимого существования Македонии коллективный Запад не проявлял никакого интереса к проблемам ее государственности. Но с 2014 года отношение к балканскому региону меняется. Активизация России на международной арене убедила лидеров «демократического мира» в том, что их контроль над любой серой зоной в перспективе может быть оспорен. С этого момента начинается спешная работа по втягиванию оставшихся балканских стран в НАТО.
Первым делом необходимо было сменить не в меру самостоятельного премьер-министра. С этой целью местная оппозиция сконструировала компромат на правительство, что вызвало «стихийные», но хорошо организованные протесты. Правящая партия была вынуждена согласиться на досрочные выборы, однако процесс обработки общественного мнения затянулся. В итоге оппозиции так и не удалось получить большинство голосов. Правда, к этому времени остальные парламентские фракции успели уловить «месседж» Запада и поддержали новых прозападных фаворитов, которые сформировали правительство и объявили радикальные реформы.
Гордиев узел снова разрубили
Бывшие оппозиционеры постарались в сжатые сроки устранить препятствие на пути в НАТО (и, теоретически, в ЕС). Сложность заключалась в том, что Афины требовали исключить из названия страны термин «Македония», который к этому моменту стал основой национальной идентичности. Этот гордиев узел так и не был развязан: как и его легендарный прообраз, он был разрублен нетерпеливыми «покорителями народов». В течение 2017–2018 годов правительства Македонии и Греции под надзором Брюсселя и Вашингтона подписали все необходимые договоренности, игнорируя (на этот раз) протесты населения. Стороны согласились на компромисс: было решено добавить к названию страны уточнение: «Северная».
В Греции эта новость ожидаемо вызвала бурю возмущения, подорвавшую и без того снижавшийся рейтинг правящей партии. В Македонии же правительство решило снять с себя часть ответственности, заручившись поддержкой народа путем референдума. Однако уверенности в его исходе не было, что отразилось на формулировке вопроса: «Поддерживаете ли вы членство в ЕС и НАТО, принимая соглашение между Республикой Македония и Греческой Республикой?» Постановка проблемы, мягко говоря, не совсем корректна: во-первых, голосование проводилось не по членству в евроатлантических структурах, а по изменению названия, о чем почему-то не было сказано; во-вторых, решение о вступлении в ЕС и НАТО зависело вовсе не от мнения граждан Македонии, а от единогласной поддержки членов этих организаций (что в случае с ЕС представляется маловероятным).
В последний месяц перед голосованием страна неожиданно стала объектом паломничества европейских и американских чиновников. В течение нескольких недель Македонию посетили канцлер Германии, канцлер Австрии, генсек НАТО, глава европейской дипломатии, еврокомиссар, немецкие министры, министр обороны США и представители Госдепа. Большинство из них использовали представившуюся в результате визита возможность, чтобы подбодрить македонцев в их решимости отказаться от националистических предрассудков и сделать выбор в пользу евроатлантического пути.
Тем не менее референдум не оправдал возложенных на него надежд: кворум не был набран, что, согласно Конституции, делало всенародное голосование несостоявшимся. Однако этот досадный факт не повлиял на решимость правительства. В дальнейшем о результатах референдума старались просто не вспоминать.
В итоге правительство добилось внесения поправок в Конституцию, использовав при этом такие демократические процедуры, как уголовные дела против оппозиционных депутатов и амнистию для согласных сотрудничать. Президент страны отказался подписывать изменение Основного закона, но реформаторов было уже не остановить: закон был опубликован за подписью председателя парламента.
После того как греческий парламент, в свою очередь, ратифицировал соглашение, 12 февраля 2019 года конституционные поправки официально вступили в силу. На карте Балкан появилось новое название. Начался процесс вхождения Северной Македонии в НАТО.
Без гарантий
Грекам и македонцам перемены сулят мало хорошего. Во-первых, исторический спор едва ли уйдет в прошлое. В новом названии страны все так же можно при желании увидеть и повод для фантазий на тему ее «античных корней», и почву для территориальных претензий к соседней греческой области Македония (которая как раз находится к югу от новоявленной «Северной»). Во-вторых, для македонцев — граждан государства со спорной идентичностью — лишиться собственного имени означает снова оказаться на грани потери суверенитета; досужие политологи за рубежом уже рассуждают, кому из соседей могут достаться те или иные македонские области. В-третьих, для той части населения, которая искренне поддержала смену названия страны, главным стимулом было обещание членства в ЕС. Однако в прошлом году Еврокомиссия ясно дала понять, что даже самые успешные в плане «еврореформ» балканские страны, Черногория и Сербия, могут быть приняты в союз не ранее 2025 года. При этом было особо подчеркнуто: никаких гарантий, что это произойдет именно в 2025 году (или вообще когда-либо), Евросоюз дать не может. Что же касается Македонии, то в 2018 году члены ЕС отказались предоставить ей хотя бы статус страны-кандидата (Сербия имеет этот статус уже семь лет, Черногория — девять, Турция — девятнадцать).
И уже совсем нелогичной выглядит радость западных СМИ по поводу «торжества демократии». Демократия — это ведь прежде всего «власть народа». А в истории с переименованием Македонии македонский народ по большей части безмолвствовал.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl