Джуд Лоу — о «Новом папе», кайфе 40-летних и любимой газировке Соррентино
Сериал «Новый папа» наконец-то обзавелся полноценным трейлером, проливающим свет на детали сюжета. Но этого нам показалось мало: за ответами на волнующие нас вопросы мы обратились к Джуду Лоу, который все еще не намерен расставаться с папской рясой.
Сериал «Новый папа» — продолжение «Молодого папы» Паоло Соррентино — стартует на стириминговых сервисах уже 10 января. И в этот раз нас ждет не один папа, а сразу два: соперничество за папский престол развернется между героями Джона Малковича и Джуда Лоу (конечно же, Соррентино не мог позволить звезде первого сезона пролежать в коме все последующие серии). На Венецианском кинофестивале, где состоялась премьера двух эпизодов нового сериала, голливудский корреспондент Нелли Холмс разузнала у Лоу, каково ему было возвращаться к роли Пия XIII и не боится ли он праведного гнева католиков за столь вольный подход к образу папы римского.
— В январе 2020 года мы ждем премьеру сериала «Новый папа». Скажите, было ли вам проще второй раз работать над ролью Пия XIII?
— Было интересно взяться снова за эту роль: она мне по-настоящему нравится. Хотя, когда Паоло (Паоло Соррентино, режиссер сериала. — «РБК Стиль») озвучил идею снять продолжение, мы сильно удивились. Было понятно, что для развития образов нам понадобится приложить экстраординарные усилия, ведь в «Молодом папе» мы уже рассказали полную, насыщенную событиями и вполне однозначно завершенную историю. Но сложные задачи — это всегда интересные задачи. У Паоло получилось найти новые драматические конфликты и сделать сюжет динамичнее. В творческом плане я доверяю ему безоговорочно: это режиссер с безупречным вкусом, уникальным видением любой ситуации и острым чувством баланса, которое помогает ему достигать высочайших результатов и при этом создавать для актеров легкую атмосферу на площадке. Я уже не говорю о том, что Паоло — человек выдающегося остроумия, и работа с ним всегда в удовольствие. Во второй раз погружение в сюжет было еще увлекательнее, потому что мы все уже находились на одной волне: между нами был тот особый уровень молчаливого взаимопонимания, который позволяет работать быстрее и, что важно, раскованнее.
— В детстве мы относимся к религии как к сказке: в историях постоянно происходят чудеса и великие силы помогают хорошим людям. С возрастом растет уровень цинизма, с которым мы относимся к вере. Роль папы провела вас через такие аспекты религии, как борьба за власть и деньги. Изменило ли это ваше личное отношение к вопросу?
— И Паоло, и я вместе с ним четко разделяем веру и религию, в частности католицизм. Вера живет в сердце, в то время как католическая религия представляет собой поле для удовлетворения политических амбиций. На мое личное отношение съемки в сериале не повлияли никак.
— Но какие-то неожиданные ракурсы для вас открылись?
— Скажем так, я открыл для себя театральность института церкви. Раньше я не проводил параллель между церковными ритуалами и театром, а театр, как вы знаете, стал важной частью моей жизни (Джуд Лоу регулярно появляется в театральных постановках с 1987 года. — «РБК Стиль»). И вдруг я обнаружил в себе неожиданную страсть ко всем этим вычурным костюмам, многоактным церемониям, к сценарию ритуальных действ — история тут же стала для меня более личной. Думаю, самый опасный момент в вопросе веры — вероятность погрязнуть в догматах: если воспринимать все слишком буквально, можно существенно усложнить себе жизнь. В новом сезоне мы поднимаем вопросы фундаментализма — и не только католического, а как такового вообще, ведь это актуальная проблема современного общества.
— Помните ли вы момент, когда Паоло Соррентино предложил вам роль выдуманного понтифика? Какой была ваша первая реакция?
— Уже довольно давно я составил себе список людей, с которыми мне хотелось бы поработать, и Паоло Соррентино занимал в нем одну из первых строчек. Страстное желание оказаться с Паоло на съемочной площадке появилось после просмотра «Великой красоты». И тут вдруг совершенно неожиданно я получаю электронное письмо, в котором он сам просит меня о встрече в Лондоне. Должен сказать, я никогда раньше не получал предложение о встрече с режиссером в письменной форме — но таков Паоло. И вот мы сидим друг напротив друга, Паоло курит, пьет вишневую Coca-Cola Zero и делится своей идеей. А я ловлю себя на мысли, что если кто и может рассказать такую историю максимально деликатно и с уважением ко всем сторонам, то только он. Я был заинтригован. Мне интересны все эти размышления о человеке веры, который достиг высшей точки в карьере и столкнулся с конфликтом собственных убеждений и реального мира. Выйти из зоны комфорта и поработать над сложным противоречивым персонажем — с Паоло я готов делать все, потому что безоговорочно доверяю его гению.
— В чем его секрет? Как бы вы описали его кинематографический стиль?
— Обожаю стиль Соррентино. У Паоло нет ничего стандартного: ни съемок, ни монтажа, ни работы с актерами. Он не снимает одного персонажа за другим, а вместо этого берет каждый кадр в особой перспективе и словно проплывает между сценами, будто незримо присутствует в моменте как участник событий. Камера у него всегда там, где стоял бы еще один персонаж, — просто мы его не видим. Думаю, именно поэтому любая история у него получается очень личной: он одновременно управляет сюжетом и участвует в нем. Понятия не имею, как у него получается, но он умеет находить красоту в самых банальных вещах, более того — он умеет делать это банальное и мирское самыми притягательными элементами своего кино. Конечно, во многом красота фильмов Соррентино — это, помимо прочего, заслуга его постоянного оператора Луки Бигацци. Лука, кстати, в этом году был отмечен на Венецианском кинофестивале за вклад в искусство.