«Включение в систему»
На языке Третьего рейха понятие «гляйхшальтунг» («включение в систему») обозначало процесс «переключения на нацизм» — приобщения немецкого народа к обязательной для всех нацистской идеологии.
Фундамент государственной идеологии Третьего рейха составляла система ложных «национальных единств», основанная на политических мифах о «высшей (арийской)» расе, «корпоративном государстве», «немецком народном сообществе», «тысячелетней германской империи», «национальном социализме», «всемирном еврейском заговоре». Для внедрения всей этой мифологии в национальное сознание в Третьем рейхе проводилась политика «гляйхшальтунга» параллельного подключения (к электрической цепи), что на политическом языке означало «включение в систему», «вхождение в ряды», «унификацию».
Англо-американский писатель Кристофер Ишервуд в своих «Берлинских рассказах» писал, что «гляйхшальтунг» осуществлялся с головокружительной скоростью и затрагивал даже те сферы жизни, которые не регулировались законом напрямую. «Немцы сами, по доброй воле, отдавали себя под власть нацистов. Это явление называли “самоконтроль”. Перемены происходили так быстро и таким широким фронтом, что немцы, на какое-то время уезжавшие из страны (по делам или на отдых), вернувшись, не узнавали её. Они чувствовали себя персонажами фильма ужасов, возвратившимися в родной город и увидевшими, что люди, которые когда-то были их друзьями, клиентами, пациентами, покупателями, изменились, причём не так-то просто было понять, как именно».
Ишервуд отмечал, что в отношениях между соседями исчезла доброжелательность. Из мелкой зависти немцы писали друг на друга доносы. Они поливали друг друга грязью с таким наслаждением, что нацистское руководство даже призывало их более внимательно относиться к основаниям для обращения в полицию.
Объектом «гляйхшальтунга» стало большинство «простых немцев». Их «вхождение в ряды» произошло открыто, быстро и почти безболезненно. Все гражданские организации, государственные учреждения, профессиональные объединения были поставлены перед жёстким выбором: «включение в систему» или роспуск. Несогласные от системы «отключались».
Фото ок. 1905 года
Противник нацизма, философ и педагог Рудольф Штайнер отмечал: «Люди преобразовались… они надели маски. Никто не знает, что они думают… что чувствуют, не надеются ли втайне на падение режима». Но при этом внешне они проявляли полную лояльность к власти.
Писатель Эрих Эбермайер упоминал о лёгкости, с которой люди «переключались», даже когда от них этого не требовалось. Он однажды встретил на улице знакомого, не имевшего ни малейшего отношения к нацизму. Лацкан его пиджака украшал скромный значок со свастикой. «Зачем он тебе?» — спросил писатель. «Почему бы и нет? Я не хочу рисковать», — был ответ. Такую позицию называли словом Selbstgleichschaltung — «самонацификация».
Понятие «гляйхшальтунг» было применено в названии закона о включении земель в империю (1933), согласно которому германские земли теряли свой суверенитет. Под лозунгом «гляйхшальтунга» в 1933 году был принят закон о признании Национал-социалистической германской рабочей партии (НСДАП) публично-правовой корпорацией и обеспечении её единства с государством. Закон о Верховном главе Германской империи (1934) в порядке «гляйхшальтунга» совмещал должности главы государства (рейхспрезидента) и главы правительства (рейхсканцлера).
Политика «гляйхшальтунга» культуры была реализована в государственной системе, которая, с одной стороны, поощряла, вознаграждала и возвеличивала работников «правильной», «народной», «арийской» культуры и, с другой стороны, подавляла, наказывала, уничтожала произведения и представителей «антинародной», «еврейской», «дегенеративной» культуры. Малейшие проявления оппозиционных настроений должны были пресекаться самой системой. Противники «гляйхшальтунга» подлежали лишению гражданства или «перевоспитанию» в концлагерях.
Нацистская идеология противопоставляла «здоровую» немецкую культуру «упаднической», «загнивающей», «выродившейся». Имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс так выразил национал-социалистическое понимание культуры: «Культура — типично немецкое понятие, которое иностранцы только цитируют. Для нас, немцев, культура означает область духовных и художественных творений, ощущений, восприятий, благодаря которой мы все идём вперёд к высшим достижениям цивилизации».
Сверхзадачей «гляйхшальтунга» было не только установление идеологического единомыслия, борьба с индивидуализмом и искоренение плюрализма мнений, но и создание на основе «вечных германских ценностей» «немецкого народного общества», готового не рассуждая следовать указаниям правящей верхушки и осуществляющего строгий идеологический самоконтроль.
По утверждению итальянского философа, историка и писателя Умберто Эко, одним из признаков фашизма было отсутствие рефлексии. Он подчёркивал, что для нацистов «действование прекрасно само по себе и поэтому осуществляемо вне и без рефлексии. Думание — немужественное дело. Культура видится с подозрением, будучи потенциальной носительницей критического отношения. Тут всё: и высказывание Геббельса “Когда я слышу слово культура, я хватаюсь за пистолет”, и милые общие места насчёт интеллектуальных размазней, яйцеголовых интеллигентов, радикал-снобизма и университетов — рассадников коммунистической заразы. Подозрительность по отношению к интеллектуальному миру всегда сигнализирует присутствие ур-фашизма (т.е. “фашизма вечного”). Официальные фашистские мыслители в основном занимались тем, что обвиняли современную им культуру и либеральную интеллигенцию в отходе от вековечных ценностей».