Тигр русской дипломатии
Творчество великого художника Дмитрия Левицкого имеет огромное значение для всего русского искусства XVIII века. Скромный сын священника превзошёл к 1770-м годам своего учителя — знаменитого мастера Алексея Антропова, завоевал в Петербурге славу «первого портретного живописца» и 17 лет возглавлял портретный класс Академии художеств.
Первую книгу о Левицком издал в 1902 году знаменитый Сергей Дягилев вместе с биографом художника Василием Горленко. Прежде чем прославиться театральными сезонами в Париже, Дягилев глубоко изучал русскую живопись. О Левицком он писал с восторгом: «Каким чудом явился художник такой силы в столь раннюю пору развития в России искусства, в такую пору, когда подобного явления нельзя было бы ни требовать, ни ждать по обыкновенному ходу жизни? В красоте работ он не уступает изящнейшим французам, но превосходит их чувством правды... Он не похож на всех этих наскоро выученных за границей способных малых, рабов иностранных образцов, не смеющих отступить от их указки. Труд его дышит призванием, носит отпечаток личности».
Дягилев впервые попытался создать список картин Левицкого. После революции эту работу продолжила целая плеяда искусствоведов. В 1985 году к 250-летию со дня рождения художника состоялась грандиозная выставка, на которой были показаны 105 его картин из 23 музеев СССР. По её итогам в 1987 году был издан каталог, обобщивший данные о 168 портретах Левицкого.
В основном Левицкому позировала высшая аристократия. В 1905 году знаменитый критик Владимир Стасов, требовавший от выставок как можно больше «изображений наших народных трибунов и проповедников народной правды», гневно писал: «Цвет общества! Но где же сам-то был Левицкий, где настоящие тогдашние люди, где были собственные потребности художника, где прятались от него русские, не придворные и не мундирные, не люди бала, парадных бесед, канцелярской и иной службы, люди притворных улыбок и жестоких или пошлых дел?» Этот неуместный для живописи XVIII века революционный пафос тогда же отвергли искусствоведы Александр Бенуа и Николай Врангель. Но, действительно, на картинах Левицкого мы видим дам и кавалеров высшего света, 80 процентов имён которых известны. Анонимными остаются 15 мужских и 11 женских портретов, ещё восемь персонажей под вопросом.
Один из анонимных портретов хранится сегодня в Италии. Впервые специалисты увидели его в Петербурге в марте 1897 года на «Выставке старинных художественных предметов и картин» в Строгановском дворце. Принадлежал он тогда графине Зое Дмитриевне Кассини. Свой титул и заграничную фамилию она получила в январе 1880 года, выйдя замуж за камер-юнкера графа Михаила (Эдуарда) Павловича Кассини. Три поколения его итальянской семьи служили русской дипломатии. Родной брат Артур Павлович на рубеже ХХ века являлся послом России в Китае, затем в США и в Испании. Кстати, именно его внук прославил фамилию Кассини во всём мире, но на совершенно ином поприще: знаменитый модельер и дизайнер Олег Кассини одевал саму Жаклин Кеннеди. Умер он 17 марта 2006 года в США в возрасте 92 лет. Одежда, обувь, парфюмерия бренда Oleg Cassini и по сей день пользуются популярностью и продаются более чем в 400 магазинах во многих странах, в том числе и в России.
Но сама Зоя Дмитриевна Кассини была совершенно русской и являлась дочкой последнего министра внутренних дел Николая I, генераладъютанта Дмитрия Гавриловича Бибикова. Портрет Левицкого принадлежал его супруге Софье Сергеевне Кушниковой. Он хранился в её подмосковном имении Успенское, откуда после смерти матери 26 октября 1890 года Зоя перевезла картину в Петербург.
В дальнейшем, после смерти Зои в 1906 году, а затем в 1913 году и её мужа, все фамильные ценности Бибиковых — картины, мебель, серебро — были отправлены в Австро-Венгрию к его племяннице графине Ольге в фамильное палаццо графов Коронини-Кронберг в Гориции. Это палаццо известно тем, что здесь 6 ноября 1836 года закончил свои дни последний французский король из династии Бурбонов Карл Х. 13 сентября 1990 года умер сын Ольги Гульельмо — последний граф Коронини-Кронберг. По его завещанию палаццо стало музеем, а портрет Левицкого занял место в экспозиции прямо в комнате Карла Х.
Кто изображён на портрете, не знала уже Зоя Дмитриевна. Она считала, что это один из Бибиковых. Но Дягилев сразу отверг её версию. На картине имеется подпись: «П. Левицкiй 1781 году». В это время звезду и ленту ордена Святого Александра Невского, показанные на портрете, имел лишь один Бибиков — отставной генерал-поручик Илья Александрович. Конечно, портрет не является изображением этого 83-летнего ветерана. Тем более что внешность его известна. Но вообще странно, что графиня ничего не могла рассказать. Обычно в семьях сохраняются хоть какие-то предания, но тут, похоже, она сама увидела картину, лишь получив её в наследство.
Версия о Бибикове тем более маловероятна, что Успенское досталось Зое Дмитриевне не от отца, а от матери Софьи Сергеевны Кушниковой (1807–1890), к которой оно перешло от её матери Екатерины Петровны Бекетовой, а той, в свою очередь, от её матери Ирины Ивановны Мясниковой. Таким образом, в Успенском могли находиться фамильные портреты Мясниковых, Бекетовых и Кушниковых, а не Бибиковых. Но представители этих родов при Екатерине II тоже не являлись александровскими кавалерами.