Плоды эмансипации
Неукротимые энергия и любознательность сочетались у неё с несносным характером, стремлением контролировать всё, вплоть до гвоздей при постройке конюшни, а также с полным пренебрежением общепринятыми женскими ухищрениями — макияжем и модой. Результату радикальной женской эмансипации, затеянной Петром I, — освобождению тела — она предпочла раскрепощение ума.
Екатерина Дашкова — первая и по сию пору единственная в мире женщина, стоявшая во главе двух национальных академий — на памятнике Екатерине II в Петербурге изображена с книгами. При этом половиной своего успеха Дашкова была обязана себе, второй половиной — императрице, подруге и повелительнице.
В оценках современников уважение перемежалось насмешками. Гавриил Державин осуждал её за амбиции, Александр Герцен приписывал ей «государственный ум». Рано потеряв мать, девочка оказалась сначала на попечении бабушки, потом дяди — Михаила Воронцова, постаравшегося дать ей лучшее по тем временами образование: обучить танцам, музыке, рисованию, языкам, фехтованию и верховой езде. Казалось бы, случай — детская болезнь и вынужденная изоляция — приохотил её к чтению, а редкая для юного возраста самодисциплина сделала одной из самых образованных женщин России.
Заговорщица
С юных лет заинтересовавшись политикой, Дашкова приняла участие в самом громком и успешном дворцовом перевороте XVIII века. В 1758 году 15-летняя особа была представлена 30-летней цесаревне Екатерине, что положило начало странной дружбе, в которой каждая была по-своему искренна, расчётлива и уязвима. Двух женщин объединили любовь к знаниям, редкое честолюбие и стремление занять место в истории. Они проводили вместе целые дни, обсуждая всё на свете и мечтая о «царстве разума». Княгиня должна была обеспечить немецкой принцессе, не чисто изъяснявшейся по-русски, поддержку российской аристократии. В ходе выполнения этого ответственного задания Дашкова серьёзно разошлась со своими родственниками Воронцовыми, но привлекла на сторону Екатерины Никиту Панина и Разумовских.
После переворота императрица не забыла подругу, наградив её орденом Святой Екатерины, званием статс-дамы, 12 тысячами рублей «пенсиона» и единоразово 24 тысячами рублей «за отменные заслуги». Казалось бы, живи и радуйся, но Дашкова рассчитывала на большее, а Екатерине не нужна была рядом молодая и проницательная особа, порицавшая её легкомысленные увлечения и самонадеянно именовавшая себя «Екатериной Малой».
Отношения между дамами расстроились, тем более что Дашкова вела себя неосмотрительно и, не имея поддержки при дворе, не скрывала вражды к братьям Орловым. Ей платили тем же, подозревая в соучастии в других заговорах, уже против императрицы. Роль Дашковой в том, что иностранцы называли «русской революцией», в деталях остаётся не ясной и до сего дня — уж слишком противоречивы отзывы участников событий.
Княгиня же до конца дней считала переворот важнейшим событием своей жизни и в каждом из своих домов устраивала своеобразный мемориал 1762 году.
За рубежом
Взаимное охлаждение двух Екатерин привело к удалению Дашковой от двора. После кончины супруга в 1764 году она уехала в подмосковное имение. Князь был мотом, так что вдове пришлось распродавать свои драгоценности и экономить, налаживая хозяйство. В 1769 году она получила разрешение на заграничное путешествие — императрица была рада сплавить тщеславную подругу подальше. Поводом к путешествию стало образование сына Дашковой Павла. Его она была намерена сделать идеальным человеком — идея, которую вслед за Руссо разделяли многие.