На разных языках
Отношение к религии у советской власти было всегда негативным. Традиционные конфессии ещё могли кое-как существовать, но разговор с группами, не вписывающимися в каноны классического православия или ислама, периодически переходил на язык уголовного кодекса.
Крестовый поход
Во второй половине 1950-х годов в СССР развернулась очередная кампания по борьбе с религией. О том, чем она была вызвана, историки спорят по сей день: кто-то видит причину в личном воинствующем атеизме первого секретаря, другие считают её одним из антисталинских выпадов «времён ХХ съезда» (ведь именно «вождь всех народов» осенью 1943-го взял курс на «послабления»), кто-то видел в этом часть подготовки к принятию новой программы КПСС, провозглашавшей построение коммунизма делом ближайшего будущего.
Однако если в 1920–1930-е годы подобные мероприятия были направлены в первую очередь на физическое искоренение культов и их служителей (изъятие ценностей, закрытие церквей с последующим уничтожением зданий или передачей их «для нужд народного хозяйства», репрессии против священнослужителей, запрет на церковные обряды и праздники), то при «дорогом Никите Сергеевиче» борьба с «опиумом для народа» носила преимущественно идеологический характер.
7 июля 1954 года было принято Постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах её улучшения». В нём отмечалось, что «церковь и различные религиозные секты значительно оживили свою деятельность, укрепили свои кадры и, гибко приспосабливаясь к современным условиям, усиленно распространяют религиозную идеологию среди отсталых слоёв населения». Перед различными ведомствами в диапазоне от партийных и государственных до профсоюзных были поставлены задачи разворачивания массированной атеистической пропаганды через средства массовой информации, школу, искусство (в первую очередь кино), лекции и тому подобное.
Первые годы дело действительно ограничивалось пропагандой. Более того, в принятом в том же 1954-м Постановлении ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах её улучшения» «товарищи на местах» всячески предостерегались от «топорной» работы: «…всякого рода административные меры и оскорбительные выпады против верующих и церковнослужителей могут принести лишь вред, привести к закреплению и даже усилению у них религиозных предрассудков».
Однако к концу 1950-х, по мере усиления личной власти Хрущёва нажим значительно усилился. Под него попали все традиционные религии, но особенно ощутили его так называемые сектанты. «Спутник атеиста» издания 1959 года определял секту как «религиозное объединение верующих людей, которые отделились от господствующей или господствовавшей в прошлом церкви».
По-видимому, главная причина такого отношения заключалась в неподконтрольности таких групп верующих — ведь традиционные конфессии находились под пристальным надзором двух правительственных Советов: по делам Русской православной церкви и по делам религиозных культов. Формально сектанты относились к ведению второй организации, но поди проконтролируй небольшие непубличные общины, если они этого не хотят!
«…важнейшим является кино!»
В феврале 1961 года на советские экраны вышел фильм «Тучи над Борском» — пожалуй, наиболее яркая и замеченная зрителем из полутора десятков более чем посредственных художественных картин на соответствующую тематику, снятых в первой половине 60-х. Успех её неудивителен — ведь над историей комсомолки Оли Рыжковой, пришедшей в секту из-за различных подростковых неурядиц, работали талантливые сценаристы Семён Лунгин и Илья Нусинов (позже они напишут сценарии к замечательным фильмам «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» и «Внимание, черепаха!»), а также уже довольно известный режиссёр Василий Ордынский. В главных ролях снялись молодые актёры Инна Гулая, которой предстояло прославиться через год в паре с Юрием Никулиным в фильме «Когда деревья были большими», и «проснувшийся знаменитым» годом ранее, после премьеры «Баллады о солдате», Владимир Ивашов. Добавьте