Разрушитель порядка
Мария Фёдоровна, супруга наследника Павла Петровича, писала о Потёмкине: «Карьера этого необыкновенного человека была блестящей; ум и способности его были громадными, и думаю, что трудно и даже невозможно начертить его портрет». И всё же давайте рискнём, попробуем…
«Велик и ростом»
Суворов, служивший под началом Потёмкина и, по большому счёту, именно «под князь-Григорием» прославившийся, дал ему краткую, но ёмкую характеристику: «Великий человек — велик умом, велик и ростом». Поразительно, но по прошествии двух с лишним столетий диапазон мнений о Григории Александровиче продолжает находиться между двумя названными точками, которые Суворов вовсе не противопоставлял, а объединял. Нынче же они как-то разошлись по краям, и у одних князь Таврический велик умом, а у других — ростом.
Ростом он действительно был велик, маломерных мужчин среди сердечных друзей Екатерины II не числилось. При этом мнения о его внешности расходились. Самой императрице он казался красавцем: «…Красив, как день, весел, как жаворонок, сияет, как звезда», — описывала она давно уже бывшего на тот момент любовника одному из своих самых доверенных корреспондентов, барону Гримму. «Его фигура огромна и непропорциональна, а внешность отнюдь не притягательна», — докладывал о своих впечатлениях британский посланник сэр Роберт Ганнинг. «Потёмкин высок ростом, хорошо сложён, но имеет неприятную наружность, так как сильно косит», — в чём-то соглашался с коллегой, а в чём-то нет прусский дипломат граф Виктор Сольмс.
С одной стороны, дело вроде бы ясное: сколько людей — столько и оценок, на всех не угодишь, общепризнанным красавцем Григорий Александрович не являлся, но на многих его внешность производила впечатление.
Однако при более детальном знакомстве с мнениями людей, знавших князя, о его достоинствах и недостатках самого разного рода мы обнаруживаем, что практически все они находились под большим впечатлением от главного качества Потёмкина — его абсолютной, какой-то совершенной в своей законченности противоречивости.
Единство и борьба
«Никогда ещё ни при дворе, ни на поприще гражданском или военном не было царедворца более великолепного и дикого, министра более предприимчивого и менее трудолюбивого, полководца более храброго и вместе нерешительного. Он представлял собой самую своеобразную личность, потому что в нём непостижимо смешаны были величие и мелочность, лень и деятельность, храбрость и робость, честолюбие и беззаботность» — таким виделся любимец российской императрицы французскому посланнику графу Сегюру. Ему вторит знаменитый острослов, австрийский князь Шарль-Жозеф де Линь; для нас более важно сейчас даже не то, что мемуарист был наблюдателен и прекрасно владел словом, но его знание «предмета»: он служил в армии Потёмкина начальником артиллерии во время Русско-турецкой войны 1787–1791 годов и был рядом с ним под Очаковом. «Показывая вид ленивца, трудится беспрестанно; не имеет стола, кроме своих колен, другого гребня, кроме своих ногтей; всегда лежит, но не предаётся сну ни днём ни ночью; беспокоится прежде наступления опасности и веселится, когда она настала; унывает в удовольствиях; несчастлив от того, что счастлив; нетерпеливо желает и скоро всем наскучивает; философ глубокомысленный, искусный министр, тонкий политик и вместе избалованный девятилетний ребёнок; любит Бога, боится сатаны, которого почитает гораздо более и сильнее, чем самого себя; одною рукою крестится, а другою приветствует женщин; принимает бесчисленные награждения и тотчас их раздаёт; лучше любит давать, чем платить долги; чрезвычайно богат, но никогда не имеет денег; говорит о богословии с генералами, а о военных делах с архиереями; по очереди имеет вид восточного сатрапа или любезного придворного века Людовика XIV и вместе изнеженный сибарит».