Что такое «социальный статус» слова
Филолог-англист Мария Елифёрова в своей книге «#панталоныфракжилет: Что такое языковые заимствования и как они работают» рассказывает о взаимодействии языков, механизмах возникновения языковых заимствований и о том, как изменения в языке отражаются на нас. «Сноб» публикует одну из глав книги
У слова есть не только форма и значение, но и определенные правила употребления. Объем значений слов волосы / власы, ворота / врата, город / град (не метеорологический феномен, конечно) абсолютно совпадает. Речь идет об одних и тех же денотатах — то есть предметах, называемых этими словами. Но в рекламе шампуня будут все-таки волосы, а власы — у какого-нибудь ангела на иконе. Неполногласные варианты слов, заимствованные из южнославянского, где они были вполне бытовыми, в русском языке оказались элементами возвышенного стиля, поскольку попали туда через церковнославянский. Для болгар и сейчас ворота — врата, а город — град. Слово власы, правда, вытеснилось словом коса, зато длан в значении «ладонь» прекрасно себя чувствует, правда, мягкий знак потеряло. Между
прочим, наше слово ладонь и есть полногласный вариант церковнославянского длань, хотя с первого взгляда этого не понять: в древности оно звучало как долонь. Сначала в нем произошла метатеза, и долонь стала лодонью, а потом появилось аканье, и люди стали писать А там, где слышали. Длань же так и осталась дланью: церковнославянский язык весьма консервативен (он тоже менялся, как всякий язык, но крайне медленно). А все из-за того, что когда-то христианские миссионеры на Руси поленились создавать собственный перевод Библии и воспользовались готовым кирилло-мефодиевским. Отличия «языка Библии» от русского разговорного (в ту пору они были существенно меньше, чем сейчас) стали восприниматься как признак его особой сакральности, а неполногласные слова, войдя в русский литературный язык, образовали совершенно особый стилистический пласт возвышенной лексики — не имеющий аналогов в большинстве европейских языков. Даже английские пары исконных и заимствованных слов типа blue / azure, green / verdure («синева» и «зелень» соответственно) не являются полным аналогом, так как французские заимствования в английском, выполняющие функции возвышенной лексики, не образуют системы и совсем непохожи на соответствующие английские слова.
Куда реже встречаются примеры, когда возвышенным стал, наоборот, исконно русский полногласный вариант: ворог (нейтральное — враг) и полон (нейтральное — плен). Однако у этих слов специфическая окраска, связанная с фольклором или стилизацией под фольклор.
Более интересная судьба у слова очи, общего для всех славянских языков. Например, для украинцев и болгар это до сих пор обычное разговорное слово. А в русском языке оно оказалось вытеснено в сферу возвышенной лексики. Место нейтрального названия органа зрения заняло германское заимствование — глаза. Оно родственно английскому слову glass «стекло» и зафиксировано впервые в «Повести временных лет», причем очевидно, что для древнего летописца это слово имело значение «стеклянные бусы»:
Пришедшю ми в Ладогу, повѣдаша ми ладожане, яко сдѣ есть: «Егда будеть туча велика, находять дѣти наши глазкы стекляныи, и малы и великыи, провертаны, а другые подлѣ Волховъ беруть, еже выполоскываеть вода», от нихъ же взяхъ боле ста, суть же различь. (Когда я прибыл в Ладогу, ладожане мне рассказывали, как тут бывает: «Если появляется большая туча, наши дети находят стеклянные глазки, большие и маленькие, просверленные, а другие подбирают возле Волхова, когда их вымывает водой», — и я получил от них более сотни, все разные.)
Вероятно, среди этих бус были и такие, на которых действительно изображены глазки — археологи называют их глазчатыми, и они действительно часто попадаются на территории России, особенно в Ладоге. Такие украшения относятся к эпохе викингов и во времена летописца, жившего в начале XII в., конечно, были уже археологической древностью. Происхождение их было неизвестно, и неудивительно, что все думали, будто бусы падают из тучи. Несомненно, слово глазки было перенесено впоследствии на глаза живых существ по аналогии с бусами. Мы и сейчас часто сравниваем глаза детей и животных с бусинами. Так исконное слово очи оказалось вытеснено в стилистический ряд возвышенной лексики, к церковнославянским заимствованиям.