Салахова, Лазарева, Горалик, Кройтор — о деле Юлии Цветковой
Художницы Айдан Салахова и Ольга Кройтор, писательница и маркетолог Линор Горалик и телеведущая и юморист Татьяна Лазарева размышляют о восприятии женского тела, женственности и деле Юлии Цветковой.
27 июня Центр Вознесенского проведет поэтический марафон в защиту молодой художницы из Комсомольска-на-Амуре Юлии Цветковой, обвиняемой в распространении порнографии. Юлии грозит до шести лет тюрьмы за ведение VK-паблика «Монологи вагины», где она публиковала в основном схематичные бодипозитивные изображения женских тел. Материалы самого дела, по словам ее юриста, закрыты. 11 февраля правозащитная организация «Мемориал» признала Юлию политзаключенной. 16 апреля Юлия получила международную награду Index on Censorship в номинации «Искусство», став первой россиянкой, удостоенной ее после Анны Политковской.
В поддержку Юлии Цветковой поэты будут читать собственные тексты, а ключевые деятельницы российской культуры, медиа, бизнеса и правозащиты выступят с размышлениями о свободе художника. Мы задали вопросы о восприятии женского тела и поддержке Юлии Цветковой четырем участницам марафона.
Айдан Салахова, художница
— Как менялось, если менялось, ваше отношение к собственному телу?
— Это сложный вопрос. Отношение менялось из-за внутренних, своих настроек. Менялось в сторону принятия, и происходило это с возрастом. То есть в молодости меньше принимаешь свое тело, чем с возрастом. Сейчас тело хуже, а принятие лучше.
— Есть ли в восприятии женского тела вопросы, которые волнуют вас как художника и не волнуют как женщину, и наоборот?
— Как художник я получила профессиональное образование. Мы в течение шести лет рисуем — сначала в художественной школе, потом в вузе. В этом обучении есть многолетнее штудирование женского и мужского тела. Поэтому художники научены видеть красоту в любом теле. Натурщики были разные: с разными телами, далеко отличающимися от идеалов. Поэтому мы умеем видеть красоту в любой фигуре, понимаем, как красиво нарисовать, — тело бывает интересное по изображению в моем восприятии. Но, например, модель 90-60-90 писать, наоборот, очень неинтересно, поэтому я этого и не делаю. Тело должно быть выразительно. Для меня нет разделения тел. Единственное, скажу по поводу мужского — опять же как художник. Мы всегда рисовали классические скульптуры в художественной школе, мужчин с идеальными телами — Давида, Аполлона и так далее. А когда в реальности мужчины оказались не с такими пропорциями, как у скульптур, было очень обидно. Мужчины с такими телами появились в нашей стране только после возникновения спортивных залов и популярности спортивного телосложения. Только в этом тысячелетии у нас в России появились мужчины с правильными телами.
— Как вы думаете, если бы Юлия Цветкова рисовала фаллосы, возможна ли была ситуация, в которой она оказалось?
— К пенисам же народ привык. На заборах их рисуют. И это как бы нормально. А вагину никто не рисует, поэтому народ не подготовлен. И исследователи к этому народному искусству не подготовлены. Но я думаю, что Юлия Цветкова не нарисовала бы пенис.
— Пугает ли вас как художника дело Юлии?
— Да, меня пугает. Потому что, если будут прецедент, что стилизованная нарисованная вагина судом будет названа порнографией, то можно будет посадить где-то больше половины художников в нашей стране. Знаете, недавно я поймала себя на мысли, что в девяностые или даже в брежневское время у нас было посвободнее, чем сейчас. Тут то этих оскорбишь, то тех: то верующих, то неверующих. Мир сошел с ума: при полной декларируемой свободе мы попали в абсолютное, тотальное средневековье. И я сейчас говорю про весь мир. Конечно, я не задумываюсь, я рисую свободно, и никто мне не запретит это делать. Но, к сожалению, при том что благодаря интернету у нас есть доступ к свободной информации, он сыграл с нами злую шутку. Получилось так, что есть огромное количество сумасшедших, которые объединяются в паблики или группы, и они могут как-то не так среагировать. Раньше для того, чтобы получить какую-то информацию об искусстве, надо было пойти в библиотеку или музей, нужно было самообразовываться, сделать шаг к тому, чтобы понять, что в этом искусстве происходит. А когда на человека необразованного падает какое-то изображение, пусть даже «Черный квадрат» Малевича, он начинает как бы... (удивляться. — «РБК Стиль»). К сожалению, большинством теперь управляет меньшинство мнения, поэтому мы находимся в абсолютной и при этом непонятной засаде. Общество, к сожалению, проходит совершенно разные стадии развития, и с людьми надо разговаривать на их языке. Очевидно, что стадия развития общества в Комсомольске-на-Амуре намного ниже, чем в Москве. Если я выставлю что-то в инстаграм или фейсбук, ориентируясь на своих московских или иностранных друзей, то это одно дело. И совсем другое — то, что произошло с Юлией в Комсомольске-на-Амуре. Думаю, что если бы она жила в Москве, то ничего такого бы не было.
Если будут прецедент, что стилизованная нарисованная вагина судом будет названа порнографией, то можно будет посадить где-то больше половины художников в нашей стране.
Линор Горалик, писательница, маркетолог
— Чувствовали ли вы снисхождение из-за того, что вы девушка, когда поступили учиться в университет имени Бен-Гуриона на факультет компьютерных наук, или для Израиля это было уже пройденным этапом?
— Я совершенно этого не чувствовала: у меня был потрясающий курс, мне очень повезло и с однокурсниками, и с преподавателями. Но я совершенно не думаю, что это был «пройденный этап» для Израиля: в Израиле и сейчас остро стоят вопросы гендерной дискриминации в некоторых областях — тогда как в других дела много лучше, чем где-нибудь еще. Но вот лично мне так повезло.