Быль об Эболе
Шесть лет назад ВОЗ объявила вспышку геморрагической лихорадки Эбола — угрозой мирового масштаба. Вспоминаем, как это было и почему миру тогда крупно повезло.
Африка. Колыбель человечества, где оно играючи переживало свои детские болезни в блаженном неведении о том, что с ним происходит и чем это может закончиться. Где-то глубоко в джунглях микроскопические возбудители этих болезней до сих пор живут в телах животных и насекомых. Иногда они вступают в контакт с «взрослым» человечеством и кажутся ему апокалиптической катастрофой, которая запросто может смести людей с лица Земли.
В августе 2014-го Всемирная организация здравоохранения объявила вспышку геморрагической лихорадки Эбола в Гвинее, Сьерра-Леоне и Либерии угрозой мирового масштаба. Число погибших перевалило за тысячу, появилась первая жертва в Европе. ВОЗ признала, что не в состоянии контролировать распространение вируса.
Выход из джунглей
Официальная история вируса Эбола началась в 1976 году. Вполне вероятно, что он существовал и раньше. Есть даже версия, что эта крошечная «вареная спагеттина» (так выглядит Эбола под микроскопом) является одним из древнейших микроорганизмов на Земле и плавала еще в первичном бульоне. Однако до 1976 года ей не удавалось попасть под микроскоп ученых-вирусологов.
Итак, это случилось в начале сентября 1976 года. По крыше госпиталя Ямбуку, который был по совместительству миссией бельгийских монахинь и стоял на границе дождевых лесов в долине реки Эбола, молотил дождь. Высоко в небе шелестели кроны огромных тропических деревьев, по которым каскадом проносились обезьяны.
Монахини привыкли к сырости и, ловко задрав подолы, шлепали по лужам с утренней службы. Две сестры завернули к крыльцу, которое вело в приемный кабинет госпиталя. Там уже стояла очередь: сюда приходили со всех окрестных деревень — перевязать рану, сделать укол или получить таблетку. С утра сестры доставали пять новых шприцев с иглами и кололи ими целый день, только изредка споласкивая иголки в воде.
Про СПИД тогда никто и слыхом не слыхивал. Вскоре после открытия в кабинет заглянул учитель из соседней школы и попросил вколоть ему что-нибудь от малярии: его потряхивало со вчерашнего вечера.
Через несколько дней учитель упал в приемном покое госпиталя Ямбуку и умер в судорогах, забрызгав стены кровью, которая шла горлом, текла из глаз и из носа. Еще через несколько дней в пятидесяти деревнях вокруг госпиталя люди стали умирать от похожих симптомов. Эпидемия охватила регион, как лесной пожар. Смертность приближалась к 90 процентам. Только вирус бешенства превышает этот порог, однако есть вакцина против бешенства. В данном случае было совершенно непонятно, как помочь больным.
Вскоре начали умирать и сами монахини. Одну из них было решено отправить на обследование в столицу Заира, Киншасу. Сестра в сопровождении подруги вылетела самолетом местных авиалиний. Однако, несмотря на наличие в столичном госпитале самого современного на тот момент медицинского оборудования, она скончалась через несколько дней. Ее подруга также почувствовала озноб, тошноту и головную боль, что свидетельствовало о начале таинственной болезни.
В столичном госпитале за монашками ухаживала медсестра по имени Майинга — амбициозная девушка из хорошей семьи, которая через пару недель собиралась уехать учиться в Европу. После смерти своей второй подопечной она тоже почувствовала резкие головные боли, однако пару дней не обращала на это внимания.
Когда боль усилилась и появился озноб, девушка запаниковала. Она отказывалась верить в то, что заразилась от монахинь, и убеждала себя, что это обыкновенный грипп. Майинга понимала, что если она сейчас сляжет, то ее закроют в карантин. Поэтому она решила быстро сделать документы на выезд в Европу, чтобы успеть уехать до того, как болезнь станет очевидной.
Она сбежала с работы и в течение двух дней ездила по всей Киншасе, сидела в длинных очередях в государственных учреждениях и посольствах, отчаянно борясь с тошнотой и лихорадкой. На третий день боли стали невыносимыми. Она вернулась в свой госпиталь, и там ее немедленно поместили в изолированную палату интенсивной терапии. Но было уже слишком поздно.
До Киншасы с разных сторон дошли слухи об эпидемии на севере, и зараженный район был изолирован: капитаны речных судов отказывались приставать к берегу в тех местах, на станциях не останавливались поезда. Тем временем известие о том, что зараженная страшным вирусом девушка два дня ездила по посольствам и официальным учреждениям Киншасы, мгновенно разнеслась среди городской элиты.
Поднялась паника: никто не знал, кто мог заразиться от Майинги. Возможно, этот человек был иностранцем. Возможно, его уже нет в стране. По дипломатическим каналам новость дошла до Европы. Оттуда тут же потребовали образцы крови Майинги, и они были оперативно отосланы в Европу и Америку. Именно американские ученые и вычленили новый смертельный вирус, который был назван «Эбола» — в честь реки, с берегов которой он вторгся в цивилизованный мир. Медсестра вскоре умерла, однако штамм вируса, выделенный из ее крови, до сих пор хранится в крупнейших вирусологических лабораториях мира и служит индикатором для определения вируса Эбола-Заир.