Актриса Александра Черкасова-Служитель — об определении «не типаж»
Мы встретились с актрисой и моделью Александрой Черкасовой-Служитель, чтобы поговорить, как меняется восприятие возраста в индустрии моды и в кино, чему учит в детстве высокий рост и рыжий хвост и почему с юмором и самоиронией работать лучше, чем без них
Александра Черкасова-Служитель играет в независимых театральных проектах, снимается в кампаниях независимых же брендов, фестивальных фильмах и больших студийных проектах. Да и вообще примером своей и карьеры, и жизни показывает: не страшно быть не такой, как все, главное — заниматься тем, что нравится. А нравится ей участвовать в самых разных авантюрах, поддерживать благотворительные фонды и, готовясь к съемкам в каждом новом проекте, пробовать все на зуб — будь то тайский бокс или уроки стрельбы. Скоро увидеть ее на экране можно будет в «Декабре» Клима Шипенко и, судя по финальной тайной сцене прогремевшего недавно «Майора Грома», — во второй части отечественного кинокомикса, а уже сейчас — в постановке Жени Беркович «Считалка», «Чернобыле» Данилы Козловского и сериале «Вампиры средней полосы».
Разговор хочется начать с самоиронии — темы несколько отстраненной, но важной, поскольку именно она нам часто помогает переживать всякие там трудности. Вам, судя и по личным проектам, и по социальным сетям, ирония и юмор довольно близки?
Мне кажется, самоирония — важное качество для любого человека, а для актера или модели тем более, потому что в работе ты очень часто сталкиваешься с мнением других относительно себя. Да и не только в работе, на самом деле, а еще даже на этапе поступления, когда узнаешь о себе много нового и интересного без всякой цензуры. Мне вот сразу давали понять, что я «не типаж», я часто слышала что-то вроде: «Настоящие русские театральные актрисы должны быть темные, волоокие, чтобы с галерки видно было». Ну а ты не темная, не волоокая, а рыжая, с низким голосом и поступаешь к тому же тайком от родителей, сбежав с пар. (Смеется.) Я должна была стать врачом, училась в Первом меде, потому что на этом настояла семья, ничего не хотевшая слышать про театральное, но в ГИТИС все-таки поступала, никому, конечно, не сказав. В общем-то, самоирония выручала всегда, потому что подростки — довольная злая компания, а когда ты с детства внешне отличаешься от большинства, то привыкаешь к разным комментариям. Я до 13 лет была самой высокой среди одноклассников плюс голос, над которым смеялись из-за того, что он «мужской», и рыжий хвост. В общем, когда сейчас я вижу какие-то школьные экскурсии, и среди всех идет там дылда рыжая, самая несчастная, позади, я думаю: «Подожди, подожди, не расстраивайся, все будет нормально».
А если продолжать говорить про индустрию — модную и кино — и мир театра, можно ли утверждать, что сейчас в этом контексте что-то меняется?
Да, и это очень здорово. Я не очень люблю говорить на эту тему, не хочу, чтобы выглядело так, будто жалуюсь, что мне сложнее, чем другим, но действительно с определением «не типаж» сталкивались и продолжают сталкиваться многие с не самой привычной внешностью. Но дальше уже вопрос к тебе, как ты сам к этому относишься и воспринимаешь. Для меня это всегда работает так, что если я загорюсь чем-то, то не смогу спать, есть, буду сжирать себя и всех вокруг, пока не докажу, что могу. А то, что постепенно индустрия начинает меняться, заметно и по съемкам, и по подходу, например, даже чисто технически. Вот у меня было недавно несколько кинопроектов, где мне не клали на лицо тон. Я и в жизни это не люблю, и в фотосъемках часто прошу обойтись без грима, без тона, но в кино это что-то вроде непреложного правила, он должен быть, но вот я на одном проекте предложила — «А может не надо?», на втором, и действительно мы грим делать не стали. И это классно, потому что я за живую фактуру во всех смыслах. Это немножко как с рабочей стороной. Меня всегда так удивляет, когда спрашивают: «Какая у тебя рабочая?» В смысле, какая? Это не потому что я такая прекрасная со всех сторон, нет, это про другое. Мне кажется, зацикливаться на какой-то одной только стороне — это как делать какие-то манипуляции с актерским хоть и взрослеющим, стареющим, но лицом, ты же работать тогда не сможешь.